— Там, за подкладкой, есть магнитная карточка. С ее помощью ты откроешь дверцу. Адрес найдешь на карточке. Номер шкафчика — тысяча девятьсот пятьдесят шесть. Это нетрудно запомнить — дата Синайской войны. Забери все, ничего не оставляй. И сожги. Или просто выбрось. И карточку тоже.
— Можете на меня положиться, — бодро заверил я.
Видно, он и в самом деле мне по-настоящему доверял — настолько, что даже не счел нужным поблагодарить, как будто все разумелось само собой. Это даже обрадовало. Так и должно быть между мужчинами. Не то что я: стоит кому-нибудь оказать мне самую ничтожную услугу, как меня переполняет настолько чрезмерная благодарность, что сам себе становлюсь противен до отвращения.
— Я буду вас навещать, — пообещал я. Но он только устало отмахнулся:
— Не знаю, сколько еще здесь пробуду…
О чем это он: о больничной койке или о своей жизни?
— Я скоро умру, — твердо, как о чем-то решенном, добавил он и замолчал.
Как мне себя вести? Впервые в жизни я прощаюсь с человеком, которого, скорее всего, больше никогда не увижу. Мне хотелось сказать ему: несмотря ни на что, мы были друзьями, — но вместо этого я почему-то пробормотал:
— Спасибо… спасибо вам за все…
— Береги себя, — махнул он мне на прощание слабой рукой.
Выйдя из больницы, я перешел на другую сторону шоссе, лавируя среди несущихся на бешеной скорости машин, и нашел одинокую скамейку в расположенном неподалеку парке. Распоров светлую шелковую подкладку кошелька, я увидел под ней небольшую пластмассовую карточку. «Клуб „Патрик“» — гласила надпись, выдавленная над черной магнитной полосой. Адрес был напечатан крошечными, почти незаметными буквами: угловой дом в конце 42-й улицы. Оторвав кусок подкладки, я завернул в него карточку и написал на нем номер шкафчика — 1956. С чего он взял, будто я помню дату войны, о которой никогда в жизни не слышал?
На работу я опоздал минут на сорок. Миз Ярдли устроила безобразный скандал, выплеснув на мою голову весь запас злости, который медленно, но верно назревал в ней в течение последних двух недель. Напоследок она обвинила меня в краже. Я понятия не имел, что она имеет в виду. В библиотеке, как обычно, стояла гробовая тишина, и наша громкая перебранка наверняка доставляла немалую радость посетителям. Но сотрудники преспокойно занимались своими делами, не обращая на нас ни малейшего внимания. Всем было в высочайшей степени наплевать, кто из нас прав, кто — виноват.
Как ты мог легко догадаться, дело кончилось увольнением. Она просто-напросто указала мне на дверь.
