Отец слушал с болезненным выражением, словно внутри у него нарастал мучительный спазм, а когда я закончил, долго задумчиво смотрел в сторону. Наконец, произнес:
– Может быть, ты и прав…
Мы немного прошлись в угрюмом молчании. Зоопарк окутали сумерки. Задрожали и вспыхнули фонари. Сразу стало контрастнее – и темнее.
Подошли к стоянке. Я предложил подбросить его до дому. Он поблагодарил, но отказался: для него это рановато. Собственно, он вышел купить сухариков к чаю. Он еще поработает.
Иными словами, домой он не торопился.
Я припомнил, что на протяжении минувшей зимы, отправляясь домой и проходя мимо «Террариума», среди черных окон видел свет окна отцовского кабинета. Он работал до ночи. Или просто высиживал время?
– Папа, что у вас с мамой?
Он смутился. Тут же иронически улыбнулся.
– С тех пор, как вы забрали от нас Малыша, мать не знает, куда себя деть. Сживает меня со свету.
– Что значит – сживает?
– А-а… Тебе это ни к чему. Доживешь до моих лет, сам узнаешь. Удачи, сынок. – Развернулся и зашагал во тьму.
Малыша мы забрали еще осенью. Так решила жена, вроде как заскучала, проявился материнский инстинкт. Хотя, за все время ее материнства что-то не заметил я в ней родительской радости. Не поймешь этих женщин. М-да уж, таинственное существо.
Я уточнил: «Ну, и кто теперь будет с ребенком сидеть?» Она отмахнулась: «Не заморачивайся, разберемся». По едва уловимой туманности глаз я вдруг заподозрил, что «разберется» она не в мою пользу.
Она определила Малыша в элитный детсад. С утра до ночи. Простой был под окнами, а до элитного нужно ездить. Да и оплата кусалась. Сама, естественно, – на работу, за рулем корпоративной машины.
Подозрение оправдалось: отвозить и забирать Малыша пришлось мне. На семейном автомобиле.
С той поры, как я втянул Соломоныча в дело, ходить на работу необходимость отпала. Под прикрытием шефа я быстренько управлялся с поставками, а большую часть времени проводил безвылазно дома. Жену устраивало, что я здесь – домохозяйка. Меня же устраивало, что она приходит лишь ночевать. Благодаря свободному графику каждый располагал своим временем. Мне это дарило уют домоседства. Ей – свободу порхать где-то там. Возможно, все это и не очень нормально. Но кто сказал, что жизнь современной семьи – нормальна?
Ситуация складывалась абсурдная: презрев мораль, я стал примерным семьянином. Каждое утро, сбагрив обузу в детсад, я отправлялся зарабатывать деньги. К обеду я возвращался домой, готовил пожрать, конечно, себе, а заодно и всем, кто со мной проживал. Затем сладко дрых, пока под ухом не звякала эсэмэска, где и когда мы сможем сегодня встретиться. После свидания сломя голову несся в детсад, чтобы забрать Малыша до того, как меня станут разыскивать. Потом кормил, укладывал спать, а то и читал сказки, если обуза засыпать не желала – а она не желала, как правило, хоть убей.
