– Ну а если… если… – Я пытался сообразить, какую правду привлечь. – Если я обвиню ее в сексуальном насилии!
– Такой статьи нет. Насилуют только женщин.
– Но она действительно надо мной измывалась!
– Раз вы настаиваете, можно и посудиться. В отношении мужчин есть «склонение к действиям сексуального характера». – Полистав уголовный кодекс, он показал соответствующую статью. – Только знаете… – Он вздохнул. – Не советую с этим связываться. У вас уже будет судимость, и это сработает против вас. Да и вообще, распространенная судебная практика у нас такова, что суд, как правило, оказывается на стороне женщины.
Вот как? Это даже забавно. Я вдруг опять кое-что осознал. На свои весы Фемида кладет половые признаки! Бляди априори подлежат защите, а мужики – обвинению! Их, видите ли, «насилуют», а нас всего лишь «склоняют»! Какое милое крючкотворство!
– У вас только один шанс. – Следователь откинулся. – Мировой суд. Дело может быть прекращено за примирением сторон.
– Примириться? С ней?!
– Именно. Причем, для того чтобы суд прекратил это дело, должны быть соблюдены непременно четыре условия. Первое – подсудимый ранее не имел судимости. Второе – стороны готовы пойти на мировую. Третье – вы признаете обвинение по всем пунктам. И четвертое – вы искренне раскаиваетесь.
– Но ведь это же ложь! – Я невольно расхохотался от возмущения. – Я должен признать эту откровенную липу! Мало того, должен раскаяться… искренне… искренне…
– Зря смеетесь. Ваша статья называется «угроза убийством». По ней предусмотрен срок – два года.
Я мгновенно заткнулся.
Вспомнилась камера. Все уже тогда было решено. А мне-то казалось, это игра, забавное приключение. Как, однако, легко угодить под статью. Вот так живешь, ни о чем не подозревая, грызешься с женой, как и все, а оказывается, тюрьма по тебе плачет. Два года… Но как это можно – принять на себя ложное обвинение? Что это за суд такой? Где, черт возьми, закон? Я вдруг осознал: все буквы закона – исключительно женского рода. А цена каждой буквы – судьба человека. Моя злодейка-судьба.
Следователь между тем закончил писать протокол дознания в соответствии с новой, сфабрикованной версией.
– Ознакомьтесь и подпишите.
Я взял шариковую ручку.
– А вдруг она меня кинет? Я подпишу, а на мировую она не пойдет?
– До суда у вас будет время договориться. Уж вы как-нибудь постарайтесь.
С бетонной плитою на сердце я подписал эту мерзость. Лист за листом. Чувствовал себя предателем всего светлого и святого.
