Довольно долго они лежали на снегу, тесно прижавшись друг к другу, потом живой Ладомир поднялся и забросил себе на спину мёртвого волка. Матёрый был тяжёл, и пошевни отрока сразу же утонули в снегу, как только он сделал первый шаг.
А до родного гонтища путь был неблизкий - по насторожившемуся лесу, у которого Ладомир украл волчью жизнь, не заплатив положенной виры. Правда, он мог сослаться на собственную кровь, сочившуюся из распластанной звериными когтями щеки, но это была слишком малая плата. И лес, как мог, мстил убийце, бросая ему под ноги сучья и коренья. Не хватало ещё, чтобы обиженный дух волка призвал родичей к мщению, и обиженная звериная стая повисла бы у провинившегося отрока на пятках.
Небо уже покрылось солью, когда Ладомир, наконец, добрался до гонтища и, задыхаясь от напряжения и усталости, откинул сшитый из шкур полог. На скрип перемёрзших пошевней обернулись все сидевшие у очага. А Бирюч даже поднялся в полный рост. Маленькие его глазки почти по волчьи глянули из-под выпуклого лба на Ладомира. Белые клыки сверкнули в светлой свалявшейся шерсти - Бирюч заговорил:
- Ладомир убил нашего брата. И все остальные сразу же подхватились на ноги, а Ратибор даже всплеснул руками:
- Нет прощения Ладомиру!
- Ладомир должен заплатить виру родичам убитого, - поддержал Ратибора круглолицый Бречислав и захлопал длинными густыми ресницами, словно пытался смахнуть несуществующую слезу.
- За убийство брата Ладомир заслуживает смерти, - прогремел Бирюч и угрожающе надвинулся на провинившегося.
Ладомир осторожно снял с плеча матёрого и положил его к ногам Бирюча. Конечно, Ладомир кругом виноват, но убийство произошло нечаянно - это даже не убийство, а несчастный случай, и матёрый наверняка подтвердит невиновность Ладомира на Перуновом суде.
- Тебе нет оправдания, - покачал головой Бирюч. - И взамен пролитой крови ты должен вернуть волку свою.
- Перун не простит Ладомиру убийства друга, - завопили Пересвет и Сновид, хлопая руками по бёдрам, словно лебеди, собравшиеся в полёт.
И все остальные, стоявшие стеной за спиной Бирюча и напротив провинившегося Ладомира, стали ругать убийцу и всячески восхвалять безвинно пострадавшего матёрого. Проведший весь день на морозе отрок сомлел от тепла и, пожалуй, задремал бы под всеобщий шум неодобрения, если бы не голод, который напомнил о себе, как только ноздри уловили запах варившейся в большом котле похлёбки. Но этой похлёбки Ладомиру не пробовать, потому что впереди у него жестокое испытание, которое обязательно надо выдержать с честью.
