– Теперь рассказывай.
– Я же тебе все сказал…
– Подробнее, я хочу все знать.
Пришлось наврать, что, переплыв Волгу, я углубился на земли татарские, влез на дерево и с помощью подзорной трубы стал обозревать окрестности. Пошел дождь, дерево стало скользким, и я упал. До дома шел два дня, не держа и крошки во рту.
– Вот и все, – закончил я свое повествование.
У жены по щекам текли слезы.
– Бедненький мой! Так намучился – я уж плохое подумала: сначала – что татары тебя в плен взяли, потом – что убили, затем решила, что ты себе полюбовницу нашел, а меня бросил.
Вот женщины – насочиняют с три короба, из ничего выводы делают.
Я, как мог, ее успокоил; к сожалению, на большее я пока что не был способен, почти калека.
Передохнув, я взялся за карасей. Был за мной грех – любил я жареную рыбку, даже больше, чем мясо. Тем более что мясо здесь готовить не умели: сварить, пожарить – и все. Невелик выбор. А из колбас – только кровяная. Эх, сейчас бы сервелату или люля-кебаб.
После сытного завтрака, а по времени – обеда мы пошли в баню. К этому времени она уже прогрелась.
Когда я разделся, Лена жалостливо меня оглядела.
– Увечный ты мой!
– Господи, как я не люблю эти бабские причитания…
Плеснув на каменку квасом, я улегся на полку, попотел. Лена осторожно потерла меня мочалкой. Местами было больно, я кряхтел, но терпел. Обмылся, снова плеснул на камни квасом. Баня заполнилась хлебным духом, от жара чуть не трещали волосы. А теперь – снова на полку.
Жена бережно прошлась над телом веником, а когда он напитался паром и размяк, легонько пошлепала им по моей спине. Хорошо!
Что может сравниться с русской баней? Сауна? Нет, а про душ я и не говорю. Это – средство гигиены, смыть грязь с тела – не более. Баня же еще и лечит.
И вышел я из нее пусть не здоровый, но уже и не разбитый, как корыто завистливой старухи из известной сказки. Теперь можно и поваляться в постели. Дел полно, но я решил позволить себе несколько дней отдыха, если не будет возражать Иван.
Кстати, когда я мельком упомянул про старуху и разбитое корыто, Лена заинтересовалась. И когда она в постели натирала меня мазями, пришлось пересказать всю сказку. Жена настолько заслушалась, что временами бросала занятие и внимала, приоткрыв рот.
– Откуда ты все это знаешь?
– Бабушка в детстве поведала.
Ну не мог же я ей рассказать о Пушкине или мультфильме по его сказке.
Пару дней я провел как падишах. Отъедался, отсыпался, меня мазали мазями и не обременяли работой. Я же за эти дни пересказал почти все сказки и сюжеты мультиков, что удалось вспомнить. Мне кажется, что для Лены услышанное было откровением. Она внимательно слушала, эмоционально сопереживала, иногда плакала, иногда смеялась. Раз даже обиделась за то, что у одной из сказок такой конец. Особенно ей понравилась сказка о спящей царевне. По вечерам иногда она убегала к соседке. Я подозревал, что теперь она уже пересказывает услышанные от меня сказки. Хоть устраивай дома клуб с затейником в моем лице.
