Максимы | страница 25

Когда женщина влюбляется впервые, она любит своего любовника; в дальнейшем она любит уже только любовь.

У гордости, как и у других страстей, есть свои причуды: люди стараются скрыть, что они ревнуют сейчас, но хвалятся тем, что ревновали когда-то и способны ревновать и впредь.

Как ни редко встречается настоящая любовь, настоящая дружба встречается еще реже.

Мало на свете женщин, достоинства которых пережили бы их красоту.

Желание вызвать жалость или восхищение – вот что нередко составляет основу нашей откровенности.

Наша зависть всегда долговечнее чужого счастья, которому мы завидуем.

Твердость характера заставляет людей сопротивляться любви, но в то же время она сообщает этому чувству пылкость и длительность; люди слабые, напротив, легко загораются страстью, но почти никогда не отдаются ей с головой.

Никакому воображению не придумать такого множества противоречивых чувств, какие обычно уживаются в одном человеческом сердце.

Истинно мягкими могут быть только люди с твердым характером: у остальных же кажущаяся мягкость – это чаще всего просто слабость, которая легко превращается в озлобленность.

Опасно упрекать в робости тех, кого хотят от нее исцелить.

Нет качества более редкого, чем истинная доброта: большинство людей, считающих себя добрыми, только снисходительны или слабы.

Наш разум, по своей лености и косности, занят обычно лишь тем, что ему легко или приятно; эта привычка ограничивает наши познания, и никто еще не дал себе труда обогатить и расширить свой разум до пределов возможного.

Люди злословят обычно не столько из желания навредить, сколько из тщеславия.

Пока угасающая страсть все еще волнует наше сердце, оно более склонно к новой любви, чем впоследствии, когда наступает полное исцеление.

Те, кому довелось пережить большие страсти, потом всю жизнь и радуются своему исцелению, и горюют о нем.

Люди независтливые встречаются еще реже, чем бескорыстные.

Наш ум ленивее, чем тело.

Наше душевное спокойствие или смятение зависят не столько от важнейших событий нашей жизни, сколько от удачного или неприятного для нас сочетания житейских мелочей.

Как ни злы люди, они все же не осмеливаются открыто преследовать добродетель. Поэтому, готовясь напасть на нее, они притворяются, будто считают ее лицемерной, или же приписывают ей какие-нибудь преступления.

Люди часто изменяют любви ради честолюбия, но потом уже никогда не изменяют честолюбию ради любви.