Среди плачущей и стонущей толпы была и Марья. Она еще накануне привезла своим хлеба. Зная, что Алеша уехал с англичанином на кордон, Марья тревожилась только за мужа. Но когда услышала, что из шахты подняты англичанин с парнишкой, она, как подкошенная повалилась на груду кирпичей.
— Дохтур!.. Дохтура пропустите! — закричали в толпе.
Доктор Феклистов был немолод и тучен. Бежать или быстро ходить он уже не мог. Своей лошади у него не было, а послать за ним, как видно, не догадались. Поэтому он прибыл на шахту почти последним. Его сейчас же пропустили. Около раненых возился прибежавший немного раньше фельдшер. Феклистова поразило обилие крови на англичанине. Кровь виднелась всюду. Она была на руках, на ногах, на груди и даже на спине. Особенно сильно было вымазано его лицо.
— Что, у него так много ранений? — не осмотревшись как следует в темном помещении, спросил Феклистов фельдшера.
— Больной в обморочном состоянии, — нерешительно ответил фельдшер. — Возможно, от большой потери крови. А рана на левой руке, и мне кажется, что…
Фельдшер замолчал и, сделав какой-то неопределенный жест, многозначительно посмотрел на Феклистова.
— Хорошо, хорошо, потом посмотрим, — сказал доктор и стал торопливо протискиваться к раненым.
Алешу Феклистов осматривал сам. Закончив осмотр, он скупо объяснил интересовавшемуся его состоянием Калашникову:
— Мальчик получил удар в голову, сильно поврежден череп. Сотрясение мозга. Положение?.. — Доктор покачал головой. — Тяжелое и… нужна срочная операция.
Из шахты подняли еще двух раненых и двух убитых. В момент взрыва они находились на рудном дворе третьего горизонта.
Получив сведения, что все остальные шахтеры завалены и судьба их неизвестна, толпа испуганно завыла, заметалась.
— Душегубы проклятые! Живьем всех схоронили. Теперь опять на рабочих всю вину сваливать будете!
— Довольно! Пора их, подлецов, к ответу притянуть!
— Знамо, хватит! Сколько еще будут над нами измываться?
Волнуясь, толпа настойчиво напирала на полицейских.
— Тише, сказано вам, не орите! — стараясь сдержать толпу, во все горло кричал Ручкин. — Это еще выяснить надо. Сейчас я сам в шахту полезу, а вы пока домой идите… Вам потом скажут.
— Ах вот ты как, шкура продажная! — выскочив из толпы, закричала Марья. — Домой стараешься нас проводить, а мужей и детей наших без нас хоронить будешь. Прихлебатели проклятые, подлецы! В крови нашей купаетесь и захлебнуться не можете. Звери! На нас только и знаешь орать, а чужакам небось ручки лижешь. Да неужто, — рыдала Марья, — у нас никогда не будет таких правителей, которые защищали бы нас?
