Слева — там, где должны быть тюремные ворота, слышится громкий разговор. Кто-то ругает лошадь. Стучат колеса. Потом все стихает. Проходит около часа. На востоке появляется белая полоса.
Ершов снова смотрит туда, где только что горел огонек. Но его уже нет. Проходит минута, другая. Что это? Поднялось и, остановившись, закачалось небольшое красное пятнышко. Вот оно, близкое освобождение. Как оно манит. Как притягивает к себе. Ершов привязывает к койке жгут и прислушивается. Из-за угла вышел часовой. Он проходит под окном. На этот раз шаги слышатся бесконечно долго. Наконец они стихают. Легко перевалившись через подоконник, Ершов осторожно спускается, затем, слегка раскачавшись, без труда перебирается на водосточную трубу.
Вот и окна. Одно, второе, третье, четвертое. Пятое действительно приоткрытое. Ухватившись за низ рамы, Ершов спускается в подвал. Нащупав в темноте лестницу, поднимается наверх и сразу же натыкается на людей. Их двое; они, как видно, его ждали. Один быстро подошел к Ершову, взял его за руку и, не говоря ни слова, повел за собой. Недалеко стояли три лошади с бочками. Подойдя к средней, ассенизатор отбросил крышку, чуть слышно прошептал:
— Чистая. Вода тоже свежая. Не бойся, лезь.
Крышка закрылась, Ершов услышал, как бочку чем-то сверху облили, потом поехали.
— Фу! Черт, дышать нечем, — послышался сиплый голос в то время, когда они, по-видимому, проезжали ворота. — Давай поскорей.
— Что же делать, у нас служба такая, — ответил кто-то из ассенизаторов. — Остановить, что ли? Смотреть, поди, будешь?
— Ежжай! Ежжай, ну тебя к чертовой матери.
Ершов сидел в бочке по пояс в воде. Колыхаясь, она окачивала его до головы. Было холодно. Но это продолжалось недолго. Через несколько минут повозка съехала с дороги, покатилась по мягкому грунту и вскоре остановилась.
Один за другим жали в темноте руку Ершова Шапочкин, Маркин, Нестер. Его провели в домик с маленьким палисадником, переодели, а через час, когда из-за леса выкатилось солнце, и в тюрьме поднялся переполох, Ершов вместе с Шапочкиным уже пробирались сосновым бором все дальше и дальше от мечущихся по городу жандармов и полицейских сыщиков.
Прибывшему в тюрьму начальству показывали найденную около тюремной стены веревочную лестницу, нарочно подброшенную туда Нестером, чтобы сбить с толку тюремщиков. Жандармы допрашивали ассенизаторов, но те делали удивленные лица, качали головами и сердито заявляли, что у них есть свое дело и им некогда работать за тюремных бездельников.
