— Точно, — ответила Американская Лисица. — Ты работал над этим модулем. Я-то занималась мозгами. Лобными долями, модификацией сенсорного ввода. Я пробовала сделать их не такими скучными, но Коростель велел убрать агрессию, и даже юмор запретил. Ходячие картофелины.
— Они очень хорошие, — сказала Рен. — Женщины, во всяком случае.
— Наверняка самцы захотели с тобой спариться; они все время пытаются это делать. Главное, не заставляйте меня с ними разговаривать. Я иду обратно в постель. Спокойной ночи всем, приятного общения с картошкой. — Американская Лисица зевнула, потянулась и неторопливо ушла.
— Чего она такая злая? — спросил Дюгонь. — Она весь день сегодня такая.
— Гормоны, наверное, — ответил Крозье. — А ночнушка-то!
— Она ей явно мала, — прокомментировал Дюгонь.
— О, ты заметил!
— Может, у нее другие причины для плохого настроения, — вступилась Рен. — У женщин они иногда бывают.
— Извини, — сказал Крозье и обнял ее за плечи.
Четверо Сыновей Коростеля отделились от толпы и пошли за Американской Лисицей, раскачивая синими членами. В руках у них снова были цветы — видно, успели набрать где-то по дороге. Они запели.
— Нет! — резко крикнула Тоби, словно отдавая команду собакам. — Стойте здесь! С Джимми-Снежнычеловеком!
Как им объяснить, что они не могут наваливаться кучей на любую молодую женщину не из их племени, которая кажется им готовой к спариванию, — что икебаны, серенады и размахивание членами тут не помогут? Но мужчины уже исчезли за углом дома.
Двое Детей Коростеля, которые несли Джимми, опустили его на землю. Он обмяк, привалившись к их коленям.
— Где будет Джимми-Снежнычеловек? — спросили они. — Где мы можем помурлыкать над ним?
— Ему нужна отдельная комната, — сказала Тоби. — Мы найдем ему кровать, а потом я принесу лекарство.
— Мы пойдем с тобой. Мы будем мурлыкать.
Дети Коростеля снова подобрали Джимми, сделав стульчик из рук. Остальные столпились кругом.
— Не все сразу, — сказала Тоби. — Ему нужно, чтобы было тихо.
— Он может занять комнату Кроза, — сказала Рен. — Правда, Кроз?
— Кто это? — спросил Крозье, разглядывая Джимми. Джимми свесил голову набок, пуская слюни себе в бороду, и самозабвенно чесался чудовищно грязной пятерней сквозь розовую ткань накидки. От него отчетливо разило. — Где вы его откопали? Почему он в розовом? Какая-то балерина, бля.
— Это Джимми. Помнишь, я тебе рассказывала? Мой когдатошний бойфренд?
— Который попортил тебе жизнь? Еще в школе? Этот педофил?
