Система запищала, предупреждая, что если заключенному не оказать помощь, то его жизнь закончится через двенадцать минут сорок три секунды. Эти четкие, фиксированные цифры заставили Накамуру онеметь. Двенадцать минут сорок три секунды – уже тридцать две, – и его ребенок перестанет существовать, канет в небытие, растворится в океане вселенского бытия, став пустотой. Тело перестанет вырабатывать нужную энергию, и сознание угаснет. Навсегда. Навечно…
Одиннадцать минут пятьдесят две секунды.
Накамура заставил себя двигаться. Коррекционная система выдала еще больше ошибок. Сознание Юмико исчезало, гасло. Доктор вырубил модуль защиты. Идеально сделать не выйдет. Не выйдет даже сделать сносно. Все будет плохо. Но Юмико будет жить. Обязана жить. Ради отца. Ради себя. Пусть хотя бы ради суррогатной матери, которую никогда не знала. Но жить. Цепляться за жизнь. В этом умирающем теле. В системе коррекции. В голове донора.
Где-то в коридоре застрекотали выстрелы, раздался крик умирающего силовика – Накамура не слушал. Случись сражение прямо за его спиной, он не обратил бы на это внимания. Сейчас главным было создать для сознания Юмико новую ячейку памяти в тюремной системе.
Девочка в коррекционной камере выгнула спину и начала задыхаться. Накамура заставил себя не смотреть на нее. Это тело уже не спасти. Оно умрет через… семь минут двадцать одну секунду…
Накамура закончил приготовления и активировал первый этап коррекции. Система предупредила, что на извлечение сознания потребуется четыре минуты сорок секунд. До смерти тела оставалось чуть больше. Анализ потерь воспоминаний составил диаграмму, обещавшую от пяти до тридцати процентов от общего сознания. Расхождение было слишком большим, но времени на проверку и повторный запуск не было.
Выстрелы и крики в коридоре стали громче – похоже, ад действительно разверзся, решив поглотить «Тиктонику». Девочка в коррекционной капсуле – и та вскрикнула. Вернее, вскрикнуло тело, уловив желание покидавшего его сознания. Крик вышел слабым, он заставил Накамуру снова онеметь. Система закончила изъятие сознания и предупредительно пиликнула. Накамура вздрогнул. Потери извлечения составили двенадцать процентов. «Двенадцать – это хорошо», – подумал Накамура, перенаправляя потоки системы в приготовленное тело донора. «Как ее звали? Кейко?» Накамура заставил себя не думать о том, что у той девушки был шанс на коррекцию, не думать, что он обманул систему и убил ее, уничтожив сознание.
