— О Боже, Шарлотта, ты должна была догадаться. Я полагал, что ты все знаешь.
Я ничего не сказала. Я предполагала совсем другое по этому поводу. И ошибалась.
— Твоя мама знает.
— Я надеюсь, она знает, — сказала я горько. — Также знает и сэр Беркли.
— Он замечательный, проницательный пожилой человек. Это дает мне, Шарлотта, я надеюсь, некоторые права.
— Ни за что, — сказала я резко. — Есть же предел этой братской опеке!
— Братской! — Он выкрикнул это слово, как будто бросил в меня горячую головню. — Братской. Вижу. Ты это сама сказала.
— Да, я назвала это так. Потому что как еще, черт возьми, это назвать?
Билл Напьер ничего не сказал. Этот простой аргумент, кажется, хорошо подействовал, и он действительно замолчал. Его лицо было так близко к моему, что я могла дать пощечину.
— Ты высказала свою позицию очень ясно, Шарлотта, — сказал он небрежно минуту спустя.
— Не свою, а твою.
— И мою.
Я так хотела повторить, что это была его позиция, и только его, но не могла даже дышать, а сила воли покинула меня. Я только рассматривала, как он держит голову, как луч света падает на его высокие скулы, а также допустила фривольную мысль, что его уши прижаты к голове, а волосы на шее растут низко. Правда была неизбежна. Я любила его с тех пор, как повзрослела и встретила его вновь. А может быть, дюжину лет назад…
С каким-то холодным достоинством он сказал:
— Если у нас больше не будет возможности поговорить, я скажу то, что всегда хотел сказать тебе. Я очень сильно влюблен. Но очень безнадежно. — Он улыбнулся мне холодно и примирительно.
— Я знаю, — сказала я с усилием. — Я не слепая.
— Может быть, ты должна полюбить, чтобы ослепнуть? — сказал он мягко.
Я не ответила.
В тишине было слышно ржание лошади. Я слышала топот ног, обутых в недавно подбитые ботинки. Другие люди были заняты повседневными делами. Они, должно быть, были на другой планете.
— Ты любишь, Шарлотта?
Он спросил меня так нежно, что я даже испугалась, что могу опозориться и зареветь. Он сильно обнял меня за плечи, так что моя голова оказалась на его груди. Этот жест был утешающим и нежным, не больше.
Я кивнула:
— Ты не хочешь спросить меня, кто он?
— Я не могу. — Несмотря на это, он не мог больше себя контролировать и горько сжал губы. Еще горше он сказал: — Хорошо, в таком случае я знаю, что делать.
— Что? — спросила я с удивлением.
— Я встречусь с господином Джейсоном. И сэром Беркли. Будет назначен день свадьбы. Ведь твои чувства ко мне братские. — Он стряхнул мою руку.
