— С днем рождения.
Он склонил голову, и тень улыбки пробежала по его губам.
— Спасибо.
Улыбка замерла и пропала. Выражение его лица стало более холодным и суровым, чем когда-либо.
— Но это не то, что я имел в виду.
Я думала. Я все еще не понимала, что ему надо. Но я знала его слишком хорошо, чтобы понимать достаточно, и не пошла у него на поводу, что бы то ни было.
Я помотала опущенной головой.
— Тогда позволь мне освежить твою память.
Билл изучал древнюю дубовую резную доску камина. Но огонь не горел. Между каминными собачками стояла круглая медная ваза со светло-желтыми цветами. Я вспомнила, как еще вчера сэр Беркли понюхал эти цветы у меня на столе, когда заметил, что Билл ведет себя с Элоизой слишком нагло. Аромат цветов стал удушающим. Выражение моих губ было, очевидно, упрямым, но я действительно не могла унять дрожь.
— Давай дальше, — сказала я, небрежно усаживаясь на стуле.
Глаза Билла сузились.
— Тогда почему ты сюда пришла, Шарлотта? — сказал он серьезно. — Я просил тебя не приходить сюда до тех пор, пока ты не сможешь дать мне объяснения.
— О Джейсоне?
— О Джейсоне, покидающем твою квартиру в столь ранний утренний час, если быть точным. — Стояла длинная пауза. — Возможно, — Билл продолжал, — ты можешь дать их сейчас.
— Я не могу.
Но, хотя я и знала, что не виновата ни в чем, я не могла встретиться с ним взглядом, непонятно почему. Возможно, из-за смешанного с беспокойством гнева? Но главным образом, несмотря на то что он был в гневе и у него был диктаторский и своевольный характер, я чувствовала, что могла бы находить эти качества просто прекрасными, любить и заботиться о ком-нибудь, подобном ему. Я молчала и теребила пластмассовую ручку своей сумочки. Я слышала шум машин, поворачивающих к воротам поместья. Я слышала звон ударов из кузницы, гул трактора, крик ягнят.
— Начни, — продолжал Билл Напьер, — с позорного ночного происшествия. — Глаза Билла капризно глядели на пакет моей матери. Почему, я подумала горько, он имеет право врываться в мои чувства, будто он мой старший брат, да еще так строго?
— Джейсон простудился, — сказала я с улыбкой.
Он опять гневно нахмурился:
— Серьезно, я надеюсь?
— Билл!
— Я сожалею только, что у него не началась пневмония и что он не сломал себе шею.
Я была буквально шокирована, Билл исходил злостью, как школьник.
— Но почему? — спросила я, вставая. — Что, действительно, с тобой происходит?
Он положил руки мне на плечи и раздраженно встряхнул меня:
