Вдруг она улыбнулась. Ее черные глаза остановились на полном списке гостей для званого обеда.
— Какая сила? — переспросила она.
— Кто же тогда?
— Сам сэр Беркли. Именно он переубедил меня. — Она улыбнулась, увидев мое удивленное лицо. — Ты полагаешь, что я разговариваю загадками? — сказала она, ее объяснение было еще более туманным. — Я передумала, потому что сэр Беркли заказал специально для лейтенанта Хамфриса его любимое блюдо… мои чевапчичи. И потому что рабочие буровой скоро уедут.
Я повернула к офису, по-прежнему ничего не понимая. Я могла только предполагать, что интерес сэра Беркли к меню или просьба приготовить югославское блюдо могли заставить Марию изменить свое мнение.
Но у меня не было времени анализировать странное поведение Марии, потому что другие тоже вели себя достаточно странно. На моем столе лежал большой пакет с марками Каракаса, адресованный мне и надписанный почерком моей мамы. Там находилась также большая очень красивая открытка ко дню рождения Билла Напьера, заботливо доставленная пенфордской почтой. И, наконец, письмо от мамы в авиаконверте.
«Дорогая, — писала мама. — Не думай, что твой папа и я забыли о наших чувствах и перенесли твой день рождения с сентября на апрель. Это день рождения Билла. Ты помнишь (я надеюсь), что мы никогда не забывали его день рождения за последние восемнадцать лет. И поскольку он находится там же, где и ты, мы посылаем ее тебе. (Не понимаю логики.) Таким образом, ты передашь ее лично. С приветом от нас, конечно. Скажи ему спасибо за все его письма. Они на многое проливают свет. (Моя мама очень любит точность в словах, поэтому утверждаю, что так и было написано.) Наше обычное письмо ты еще получишь на неделе. Его день рождения — седьмого. Я надеюсь, ты знаешь…»
Я не знала. Но я знала, даже не сверяясь с календарем, что седьмое завтра.
Я перечитала письмо. Моя мама не умела ничего скрывать, в отличие от сэра Беркли, и была очень неопытна в некоторых вещах. За этим проглядывала мысль о женитьбе. Увы, для усилий, которые она прилагала годами, было слишком поздно.
Я собиралась прочитать ее письмо в третий раз, чтобы посмотреть, как достойно выйти из сложившегося положения и выполнить ее просьбу, когда вошел сэр Беркли.
Он выглядел добрым. Слухи о ночных происшествиях не дошли до него. Джейсон, сказал он мне, слегка простужен, у него насморк. Сэр Беркли пришел забрать законченное Марией меню, он был счастлив, думая о планах, связанных с этим ленчем, также он был доволен общими усилиями на прошлом приеме. Сейчас он, казалось, был расположен поговорить о нем. Джейсон ожидал своих гостей. Что касается Элоизы, тоже хорошо, один из ожидаемых мужчин уже был очарован. Она выглядела более прекрасной, чем всегда.
