Ян только искоса глянул на пистолет шефа и послушно выжал конус.
Машина выехала из дворика на переезд и тут почти зашаталась от ветра, даже крылья над скатами зазвенели.
— Не будем спешить, Ян, — проворчал Клейнмихель, — при большой скорости ветер на самом деле может опрокинуть ее на ухабе. Чертов ветер с востока, как бы он не сдул нас с земли! — и он захохотал.
Машина покатилась не быстро, стрелка на спидометре отметила тридцать километров — до города было километров двенадцать, меньше чем полчаса езды. Но за холмами и перелесками на горизонте города еще не было видно. По обеим сторонам шоссе раскинулась голая степь, шквальный ветер бил то сзади, подгоняя машину, то слева, занося ее на обочину дороги. Но шофер тотчас же выравнивал ее. Ян глядел прямо перед собой сквозь ветровое стекло, на шоссе. Руки его лежали на баранке руля, передвигаясь то вправо, то влево — люфт руля был значительным, а машину надо было вести ровно.
Мыслей о бегстве у Стахурского не было. Он принял решение и теперь выполнял его: если бы даже подвернулся случай бежать, он не имел на это права. Подпольная организация была под угрозой провала, но размер провала неизвестен. Стахурский должен узнать это в гестапо и сообщить товарищам. Он должен найти для этого средства. И у него была надежда: тюрьму охраняла полиция, а в полиции были свои люди. Если же ему не удастся предупредить товарищей, он должен запутать следы, все взять на себя и погибнуть, не допустив провала организации. Другого выхода не было.
Он глядел по сторонам, и взгляд его отмечал проносившиеся мимо предметы, как неживые, нездешние, потусторонние. Он думал только об одном: выведать, передать, запутать, принять все на себя.
Дорога миновала перелесок и нырнула в овраг. Ветер тут был тише, и машина покатилась со скоростью в сорок километров.
Позади, над самым ухом, сопел Клейнмихель; его пистолет на выбоинах касался затылка Стахурского в том месте, где находится углубление под мозжечком. Если бы не потребность жить дальше для борьбы — чудесный случай вырваться из этого мучительного напряжения. Но Стахурский был борцом, и он принял решение.
Машина катилась вниз, ветер тут, внизу, под прикрытием возвышенности, уже не сносил ее, но мотор несколько раз чихнул, машина подскочила и рванулась вперед.
— Что там? — сердито буркнул Клейнмихель.
Ян заерзал на сиденье, завозился своими огромными бутцами по педалям и предупредительно замотал головой: все будет в порядке, пусть шеф не беспокоится. Они миновали еще один перелесок, дорога свернула немного влево, спустилась еще ниже, и тут уже было почти совсем тихо — ураган свирепствовал на вершинах холмов и внизу только местами подымал поземку. Впереди был мостик через яр, поросший редкими деревьями и густым кустарником, — чудесное место для бегства.
