Только нелепыми кажутся эти предостережения, когда рядом ее восторженные глаза, когда рука ее греет твою ладонь, а лес, освеженный дождем и пронизанный теплыми лучами солнца, курится легким паром, пахуч и светел. Прибавилось радости в птичьих перекликах, говорливее стал ручей. Вот он переплескивает, хлюпая, на перекате, урчит, вздыхая, в промоине, чмокает, сосет нависшую корягу, шумит водопадом где-то вверху… Вода проносится сквозь причудливые джунгли. Промытые корни выглядят танцующими человечками. И в их застывших движениях, как на электрическом табло, воображение высвечивает неожиданные фигуры. У одного такого экрана с фоном разноцветных глин они затеяли игру, поочередно оглашая свои находки: «леший», «пирога», «трубка мира», «Каштанка», «распятие», «трезубец без… Нептуна», «крокодил»…
— А летящего демона видите?
— Нет, не вижу.
— Он, правда, несколько похож на пикирующего, но спокоен… Без паники с землей сближается, знает, что боги не допустят аварии.
— Не вижу.
— Но как же! Спина вашего крокодильца — его главная устремляющая. А пикирует он прямо вон на тот каменный зуб.
— Крокодила вижу, каменный зуб вижу, а демон не летит, — растерянно повторила Светлана.
— Да смотрите же! — Забывшись, он сделал шаг вперед, чтобы очертить рукой свою находку, и ухнул по колено в ручей.
— Ой, не надо! Вижу, вижу! — сквозь смех запоздало кричит Светлана и тянет его из ручья.
А он как ни в чем не бывало тряхнул мокрой ногой и заявил:
— Вода холоднющая, значит, родник близко.
И верно, миновав два уступа ручья, один из которых представлял водопад в миниатюре, они вышли на небольшую терраску. В центре ее, в огромной клетке темных дубовых бревен, покоилось живое озерцо. Прошедший ливень не замутил его воду. Она незримо струилась из донной кипени, расходясь на поверхности тончайшей вязью.
Светлана, священнодействуя, спустилась на колени. И он не без грусти подумал: «Ну вот тебе и библейский сюжет. Родниковая дочка привела к всесильному родителю заблудшую душу на исцеление…» А вслух сказал:
— Много не пейте, пожалуйста, — помните уроки истории.
Светлана ответила улыбкой и склонилась к роднику. Волосы шелковисто легли на воду.
«Лилия распустилась…» — мелькнула мысль: И снова рука искала кисть, а глаз жадно отбирал краски. Спокойные, приглушенные полумраком зеленого свода.
Когда он хотел сменить ее у родника, Светлана вдруг остановила его:
— А вы не пейте совсем. — Под вопросительным взглядом она сильно смутилась и добавила: — Ну, если только глоточек.
