– Я даже не знала, сохранять ли мне малыша, когда ты вернулся, – сказала Бекки тихо. – Я знала, что останусь матерью-одиночкой, что моя семья будет шокирована, и мне нужно было время, чтобы подумать. Чтобы разобраться с… собой.
Бен внимательно посмотрел на Бекки:
– Что же заставило тебя изменить свое решение?
– Ты, – ответила она не задумываясь.
– Я? – с горечью усмехнулся Бен, снова пристально глядя на дорогу. – Ты скрыла Лекси от меня, но каким-то таинственным образом я сумел заставить тебя сохранить ребенка?
– Я любила тебя, Бен, я не могла избавиться от нашего малыша. – Она вытерла слезы со щек. – Поверь мне, я лишь хотела поступить правильно, я никогда бы не скрыла дочь от тебя, зная, что ты будешь нас любить и никогда не пожалеешь о содеянном. Но я же знаю тебя очень хорошо, потому я была уверена, что ты остался бы с нами из чувства долга.
Он не ответил, и Бекки поежилась. Ах, если бы можно было выйти из машины, в которой она уже начала ощущать приступы клаустрофобии! Если бы не Лекси, клубочком свернувшаяся на заднем сиденье, она бы потребовала у Бена остановиться и выпустить ее.
– Я не хотела удерживать тебя, зная, что ты не оставишь меня из чувства долга, а я не собиралась стоять на твоем пути. – Бекки едва смогла подавить рыдания. – Вспомни свою мать, каково тебе было узнать, что ради тебя она пожертвовала своей карьерой медика. Ты что, забыл, как я тебя утешала, когда ты решил восстановить связь с ней? Она причинила тебе боль, и я не хотела, чтобы ты совершал те же ошибки, ведь ты не планировал иметь ребенка.
– Но у меня было право знать, – с нажимом повторил Бен. – Что бы ты там ни думала, и что бы я когда-то ни говорил, и через что бы я ни прошел – у меня было право знать.
– Я знаю, – прошептала она. – Знаю.
Ребекка чувствовала себя ужасно, но она это заслужила.
– Мне жаль, Бен, я просто поступала так, как считала правильным именно в тот момент. Может, я и ошиблась, но я была молода, напугана и одинока.
– Я мог быть с тобой рядом, Бекки, – внезапно мягко сказал Бен. – Я бы тебя не бросил одну. Черт возьми, да разве ты этого не знала?
Она тяжело вздохнула:
– Именно потому я и не сказала тебе.
Бен поднял спящую Лекси на руки, чтобы отнести ее в дом, и девочка что-то пробормотала во сне. Он первый раз прикоснулся к ребенку, если не считать того момента, на поло. Малышка оказалась очень легкой: почти пушинка. На ее лице играли причудливые тени, и Бен пристально вгляделся в них. В этих причудливых бликах на лице его дочери было что-то такое, что причиняло ему нестерпимую боль, и он собрал всю свою волю, чтобы не передать девочку Ребекке.
