Что, наконец, скучно жить без ласки любимой женщины, не женщин вообще, а именно любимой жены.
«Вот, — рассуждал он, — докатился. Постарел. Остепениться потянуло, жену и полдюжины детей завести. Куда спешить, Чайковский! Куда торопиться! Еще сто раз жениться успеешь! Надо же найти еще эту будущую жену, встретить, полюбить».
Он еще не понимал, что уже встретил, что уже полюбил. Он принимал следствие за причины — искал женщину, потому что решил жениться, не сознавая, что потому и решил, что нашел эту женщину.
Он сам не заметил, что Зоя все больше и больше становится ему необходимой, что порой досадует, что не может остаться с ней наедине, поскольку, как всегда, вынужден «обретаться втроем». Илья строго следил за соблюдением равноправия. Он где-то читал, что в сегодняшней Турции, хотя еще Ататюрк отменил многоженство, женившиеся на нескольких женщинах мужчины по нынешним законам обязаны уделять одинаковое внимании всем женам. Давать одинаковое количество денег, равноценно одевать, кормить и так далее. «Вот и я, — невесело усмехаясь, говорил себе Илья, — хошь не хошь, но внимание свое и чувства должен делить точно пополам между Рутой и Зоей. Хоть бы они нашли себе кого-нибудь для чувств. А я уж буду для дружбы и для дел».
Но он конечно же врал себе, и прекрасно это знал. А вскоре убедился на деле.
Однажды Рута пришла на свидание одна.
— Зойка не сможет, — сообщила она, — пошла на концерт. Везуха!
В городе гастролировал известный столичный театр, достать билеты оказалось невозможным. Но в последний день Зое, видимо, повезло — заполучила билет.
— И как ей удалось! — с доброй завистью воскликнул Илья.
— Да ее майор этот из штаба, Суслов, пригласил, ты знаешь, такой высокий, красивый, баловень женщин, вроде тебя.
— Какой я баловень, — проворчал Илья, чувствуя, как незнакомый острый холодок коснулся затылка. — Он — да.
— Вот, вот, — беззаботно продолжала Рута. — У него, говорят, дома на стене фото всех женщин, которых он покорил. Знаешь, вроде охотничьих трофеев развешаны…
— Насколько мне известно, охотничьи трофеи это прежде всего рога, — с непонятным ему самому ехидством перебил Илья.
Но Рута ничего не заметила, зато сказала нечто еще более неприятное:
— Правильно, рога у него тоже висят. Всех мужей и возлюбленных тех женщин. — Она задорно рассмеялась. — Скоро наши с тобой там тоже висеть будут, Илюшенька. Отобьет, завлечет нашу Зойку. Он ведь за ней давно охотится, она одна только в его коллекции отсутствует.
