—Так точно.
—Ты мне нравишься, Ванин. И фамилия у тебя хорошая. Иди, доложи: буду ровно через пять минут.
Карееву было около пятидесяти, скорее, больше, чем меньше. Но он поддерживал форму. А точный, офицерский постав шеи и плеч делал его моложавым.
Приличного пансионата не было, была комната в казарме.
Элегантный господин Кареев немного прошел коридором казармы и вышел во двор. Казарма (видимо, когда-то погранзастава)была расположена покоем. Выйдя из жилого ее крыла, Кареeв наискось пересек двор и, подойдя к соединившей оба крыла здания центральной административной части, предъявил пропуск часовому со шмайсером на изготовке. Осветив фонариком сначала Кареева , потом пропуск, часовой козырнул и распахнул дверь.
В добротно и даже с некоторым изяществом обставленном
обширном кабинете Кареева ждали полковник (постарше) и оберштурмбанфюрер (помоложе). Кареев вошел, поклонился непринужденно:
—Добрый вечер, господа!
Оба милостиво склонили проборы, а полковник сказал:
— Точнее не вечер, а ночь... Мы говорим по-русски, Бауэр?
Оберштурмбанфюрер, к которому обращался полковник, медленно подбирая слова, ответил по-русски же, — абсолютно правильно:
— Конечно, Вирт. Мы все должны здесь говорить по-русски.
— С чего начнем? — Кареев был светски оживлен. — Да, господа, удивительные эти создания — большевики! Решили издать, кого бы вы думали — Толстого! Полное собрание! Девяносто томов! Издание рассчитано на много лет. На много лет! Они рассчитывают! Перед моим визитом к вам я заглянул в дневники великого старца...
— Я перебью вас, Валентин Николаевич, — полковник ласково положил ладонь на коленку Кареева и уже серьезно начал: — Завтра утром к нам прибывает новая группа из Кенигсбергской школы в составе семнадцати человек.
— Но так же нельзя! — возмутился Кареев. — Только неделю тому назад прислана очередная группа. Сбивается ритм, ломается точно отработанная система доводки. И почему — Кенигсбергская? Наш поставщик — Варшава!
— Мы не будем обсуждать приказы командования, — сказал Бауэр.
— Что ж, не будем обсуждать, — обиженно согласился Кареев. — Давайте исполнять их. Только вместо доброй штучной работы — конвейер.
— В это лето, Валентин Николаевич, агентов понадобится много, — пояснил Вирт.
— Но много — не значит плохо!
— Не значит. Поэтому дело нашей с вами офицерской чести сделать нашу работу хорошо. Даже если это свыше наших сил.
— Фюрер призывает к этому всю Германию, — заявил Бауэр.
— Вот так обстоят наши с вами дела, Валентин Николаевич, — улыбнулся полковник.
