– Я ничего не думаю, а если бы и думала, какое это имеет значение? Весь мир для тебя зовется Айме, не так ли?
– Да, конечно, думаю, что ты станешь меня упрекать. Но мне было бы больно казаться смешным такой сестре как ты, чьим мнением я очень дорожу.
– Должно быть, ты держишь меня за очень сурового судью, Ренато.
– Таким суровым, как читаю это в твоих глазах, Моника. И не представляешь, как огорчает не быть достойным твоего восхищения. Но в конце концов, нужно быть терпеливым. А теперь я уж точно попрощаюсь. До скорого.
Ренато Д`Отремон вышел из дома, где остались мать и дочь. Каталина Мольнар с тревогой спросила у Моники:
– Ты видела ее? Нашла? Где она была? Смогла ее предупредить? Будет она здесь, когда он вернется?
– Я ничего не знаю, мама. Ее нет дома. Не знаю, куда она ушла. Но я пойду ее искать. Буду искать везде; если не найду, то скажу Ренато правду, что она гуляет все время! А ты никогда не знаешь, где она!
– Айме, Айме… О!
Удивленная Моника остановилась, отступив на шаг. На узкой тропинке, проходившей по голым камням к ближайшему песчаному берегу, возникла еще более дикая и неопрятная фигура Хуана. Он не терял времени, чтобы добраться до корабля и издалека видел, как солдаты возвращались в шлюпку. Едва перекинувшись несколькими словами со своим помощником, он приказал собрать разбежавшуюся команду и побежал искать женщину, которая владела его мыслями, сам удивленный этим порывом. Но остановился и улыбнулся, насмешливо скрывая досаду, возможно развеселившись тем, как побледнели щеки послушницы, как ее трясло от волнения, напряжения и муки под этим облачением, за которым она тщетно пыталась отгородиться от мира, и он спросил:
– Что с вами происходит, Святая Моника? Вы заблудились?
– Я ищу сестру. Может быть, вы могли бы знать о ней что-нибудь? Вы знаете, где она?
– Вы хотите сказать, что ее нет дома? – в свою очередь спросил Хуан.
– Я ничего не хочу сказать, – нетерпеливо ответила Моника. – Я спрашиваю…
– А я отвечаю. Нет, я не видел ее, Святая Моника.
– Вы можете не называть меня так? К чему эта усмешка? Дайте пройти!
– Говорят, грех иметь дурной нрав, сестра. Дорога свободна. Довольно плохая для того количества ткани, что вы используете.
– Ах! Иисус! – воскликнула, испугавшись Моника.
– Видите? – улыбнулся насмешливо Хуан, протягивая руки, чтобы удержать ее.
Ужаснувшаяся Моника отвернулась, чтобы не смотреть в глубокую расщелину, куда чуть не упала, поскользнувшись на краю обрывистого берега. Затем резко отстранилась, избегая рук Хуана, который не дал ей упасть, сжимая руки дольше обычного, и упрекнула его:
