– Полагаю, ты можешь снять облачение, так?
– Конечно, хотя предпочла бы не снимать.
– Хорошо, – подчиняясь, согласилась Каталина. – Не буду тебе мешать. Это твоя старая комната. Хочешь снова ее занять? Думаю, она лучшая, здесь больше света и воздуха. Подожди меня немного, пока я отдам распоряжения, чтобы все привели в порядок. Я позову служанку.
Моника де Мольнар осталась одна, но не задержалась в комнате с широкими окнами. Она чувствовала глухую тоску, а также волнение, которое не давало ей покоя. Она зашагала безо всякого направления, продолжая идти через ряд длинных широких комнат. Машинально двигалась, подталкиваемая какой-то посторонней силой, сердце билось с волнением в старом отчем доме. Наконец, дошла до последней комнаты без мебели, где за большими ставнями окна шевельнулась тень. Затем дерзкая рука толкнула и распахнула их настежь, и мужской голос воскликнул:
– Айме, наконец!
Потрясенная Моника отступила назад, за решетками окна показалось мужское лицо. На мгновение, как два клинка, столкнулись в воздухе их взгляды. Глаза Моники расширились и сделались жесткими, неподвижными, высокомерными. Впервые в жизни Моника Мольнар видела Хуана Дьявола.
Хуан не отступал и не пытался скрыть удивления. На нем были неопрятные брюки, закатанные до колен, и полосатая грубая матроска. Он выглядел как последний моряк на каботажном судне; но выражение лица было слишком гордым, осанка слишком надменна, его широкие босые ступни твердо шагали по земле, он был уверен в себе и улыбался легкой, хитрой и насмешливой улыбкой, спокойно изучая прекрасное лицо женщины, которое обрамлял накрахмаленный головной убор, и воскликнул, извиняясь:
– Черт побери! Не надо так пугаться. Перед вами не сатана.
– Я не боюсь, – ответила Моника, едва успокоившись.
– Уже вижу. Вы даже не перекрестились, услышав имя вашего врага, что странно для таких как вы.
– Могу ли я узнать, чего вы хотите, сеньор? – заметно раздраженным голосом спросила Моника.
– От вас – ничего, – сообщил Хуан с насмешливой дерзостью, и без резкости в голосе.
– Тогда от кого хотите? – осведомилась Моника надменно.
– Я уже сказал имя человека, которого искал и предполагал увидеть.
– Айме? Вы ищете мою сестру? – удивилась Моника, не скрывая недовольства.
– Кажется, так. Ее нет?
– Я не обязана вам сообщать! – вскипела Моника, почти не владея собой.
– Гордая, да?
– А вы наглый! Называете меня гордой и грубите, как только открыли окно.
– О! Из-за такой ерунды обиделась мать-настоятельница.
