– Хорошо, мама, – прервал Ренато, желая закончить неприятную сцену. – Забудем это. Завтра я поеду в Сен-Пьер. Договорюсь с Айме и сеньорой Мольнар, чтобы они готовились к поездке. Я знаю, тебе очень понравится Айме, и вдвоем мы попытаемся вознаградить тебя за все испытанные трудности. Вот увидишь.
12.
Отдаваясь гулом в глубине грота, наполняя его именем, которое было медом на губах, раздался мощный голос Хуана:
– Айме, Айме!
Не было ответа на его зов. Он сделал несколько шагов в грот по мягкому песку и вышел на пустынный пляж. Перепрыгнув по-кошачьи ловко острые камни, он вскарабкался по нехоженой тропинке крутых склон.
Он пробрался в глубину сада Мольнар. Рядом меж камней прыгали беспокойные воды ручейка, освежая воздух; с толстых стволов свисал цветной, плетеный, шелковый гамак. Трон опасной женщины, которую он любил, сейчас был пуст. У гамака на земле валялся цветок, сорванный беспокойными и страстными пальцами, веер, крошечный флакон с духами и последний номер вольного парижского журнала. Хуан Дьявол отодвинул ногой эти безделушки и осторожным тигриным шагом, словно из засады, приблизился к старому дому, шепча:
– Айме, Айме!
– Доченька, разве ты не рада снова быть здесь?
– Да, мама, я рада снова быть с тобой. – Моника Мольнар только что приехала из монастыря, одетая в накрахмаленный головной убор и белую власяницу послушниц Воплощенного Слова. Отшлифованное, блестящее, серебряное сердечко, приколотое к груди, дополняло убранство, которое чудесно подчеркивало ее величественную осанку.
– Было так грустно возвращаться в этот дом без тебя, – всхлипывая, запричитала Каталина Мольнар. – Я так по тебе скучала!
– Ты скоро привыкнешь, мама.
– Никогда, дочка, никогда. Если бы ты только изменила свое решение, моя Моника. Везде можно служить Богу.
– Я знаю, мама, еще знаю, что скоро едва ли буду тебе нужна; Айме будет достаточно, чтобы заполнить этот дом. Кроме того, она скоро выйдет замуж, и тогда ты будешь жить вместе с ней, как и полагается. Я же последую своим путем. А где Айме?
– Ранним утром она уехала с подругами. Мы не подозревали, что меня вызовут, чтобы сообщить о разрешении тебе покинуть монастырь. Увидишь, как она будет рада, когда вернется и встретит тебя здесь. Твоя сестра безрассудная, но хорошая. И тоже любит тебя, дочка, поверь мне.
– Мне тоже хочется верить в это, мама.
Неуверенными шагами Моника пересекала большие комнаты старинного дома с массивными выбеленными стенами, старой и хорошо ухоженной мебелью, с широкими окнами, выходящими в дикий сад – единственное наследство, которое оставил им покойный сеньор Мольнар.
