– Боже мой! – воскликнула София плача. Она отступила и пошатнулась, чувствуя, как земля будто качнулась под ногами. Гнев и боль одновременно пронзили сердце, и повернувшись к Ноэлю она язвительно сказала: – А вы еще удивляетесь, почему я защищаю своего сына? Я должна защищать его зубами и когтями!
– Сеньора Д`Отремон, никто на него не нападал. Вы ослеплены, это ваш материнский эгоизм.
– Хватит! – прервала София. – Ни слова больше! Уходите из этого дома! Уходите! И никогда не возвращайтесь!
8.
Ренато болел долго. Много дней держалась высокая температура, и сотни раз он произносил в бреду, будто хотел соединить навсегда, имена Хуана и отца. Наконец, однажды утром он очнулся, узнал мать и заплакал в ее объятьях.
В тот же вечер:
– Ты поедешь в Сен-Пьер, Баутиста.
– Да, сеньора. Как прикажете. Ребенок уже вне опасности, и врач сказал, что он скоро сможет встать.
– Как только он поправится, я отправлю его во Францию. Поэтому хочу, чтобы ты забрал бумаги из дома Ноэля и вручил это письмо лично губернатору. Он поможет мне.
– У меня нет слов, чтобы выразить вам благодарность за великую милость, которую оказываете мне, сеньора Мольнар. Вести с собой Ренато дело хлопотное.
– Ради Бога, подруга. Совсем не хлопотное, наоборот. В этом путешествии, с моими двумя девочками, что может быть желанней для меня, чем общество такого мальчика, как Ренато, который почти уже маленький мужчина?
– Я верю, что он станет кабальеро }[3].
– Повторяю, я очень рада. И надо видеть, как он хорошо себя ведет с моими малышками, учитывая, что старшая такая кроткая, а младшая шаловливая.
Рядом с причалами, на корабле, готовом отправиться во Францию, в каюте капитана порта Сен-Пьер разговаривали София Д`Отремон и родственница губернатора, Каталина Мольнар, женщина зрелая, робкая, добродушная и спокойная с нежностью смотрела на детей, стоявших неподалеку по другую сторону широко распахнутой двери: Ренато Д`Отремон и две малышки Мольнар, девяти и семи лет. Старшая – стройная, изящной, неспокойная и нервная, с большими светлыми глазами. Младшая девочка – с румяным лицом и горящими глазами, была как роскошный тропический фрукт в свои детские годы.
– Моему Ренато нужно забыть много неприятного. Эта поездка – лучшее для него лекарство.
– Вы очень храбрая, ведь разлучаетесь с единственным сыном. Повторю еще раз, я восхищаюсь вами. К тому же, полагаю, вы стремитесь исполнить последнюю волю супруга.
– Действительно, – вынужденно солгала София Д`Отремон и замолчала. Натянуто улыбнулась, поменяв столь щекотливую тему разговора. – Ваши девочки очаровательны. Мне много о них говорил ваш кузен губернатор. Которая Айме?
