– Ну хорошо, София. Я скажу правду. Этот мальчик – сын человека, с которым я повел себя плохо. Человека, который разорился по моей вине. Он умер в чудовищной нищете. Думаю, долг совести – помочь ему, – на мгновение он потерял уверенность. – Что происходит? Почему ты на меня так смотришь? Ты не веришь?
– Мне это кажется очень странным. Ты разорил многих, но никогда не приводил их детей к нам в дом. Более верна другая история. Этот мальчик – сын женщины, которую ты любил!
Это прямое и точное, словно дротик, обвинение Софии метнулось, полетев в холодную броню равнодушия, в которую напрасно пытался одеться Франсиско Д`Отремон, и попало в цель. На мгновение показалось, что он готов взорваться от гнева. Затем медленно взял себя в руки, потому что эта светлая и хрупкая женщина, болезненная, словно цветок из оранжереи, была единственной, которая, могла укрощать его своенравные порывы, растворять в усмешке или двусмысленном выражении лица его бурю и превращать в неестественно-обходительное поведение.
– Почему ты всегда так упорно стремишься думать о том, что может тебя мучить?
– Я думаю о плохом, и предугадываю… угадываю, к сожалению.
– В данном случае нет.
– В данном случае более чем. Это создание чей плод любви? Почему у него нет имени? Какова фамилия человека, которого ты разорил и кому хочешь вернуть долг, давая его сыну приют?
– Ладно, дело в том, что мужчина, о котором я тебе сказал, не смог дать фамилию этому мальчику, не позаботился, такое случается. Обещая ему позаботиться о нем, я успокаивал, к тому же, свою совесть. Ты не хочешь, чтобы я сдержал обещание, которое давал умирающему, мне благодарному, и только потому, что в эту красивую головку вошла столь несуразная идея.
– Ты не успокоишь меня этими душещипательными историями.
– В таком случае мне следует уточнить кое-что: я пообещал, поклялся помочь этому мальчику. Не думаю, что он будет тебе хоть чуть-чуть надоедать. Я сам займусь его обучением.
– Как вторым сыном? – горько намекнула София.
– Как другом и верным слугой Ренато, – решительно отрезал Д`Отремон. – Я научу его любить, защищать, оказывать помощь и защиту Ренато, когда будет необходимо.
– Его защиту?
– А почему нет? Наш сын не силен и не отважен.
– Ты бросаешь мне это в лицо, будто это моя вина.
– Нет, София, я больше не хочу продолжать этот спор, но мы должны смотреть правде в глаза, наш сын из-за избытка твоей заботы и ласки не тот, кем должен быть для борьбы и обязанностей, которые могут свалиться на него уже завтра. Я и раньше говорил тебе, что ему не хватает смелости, силы, отваги. Пришло время приобрести эти качества.
