– Не может быть. Моя мать должна быть более великодушна. Джина Бертолоци уже мертва.
– Есть ненависть, которая не утихает даже со смертью. Есть такая враждебность и ревность, о которой ты и понятия не имеешь. Ты никогда не страдал, Ренато, ты не можешь измерить горе, боль, отчаяние, куда порой опускается душа. Ты не можешь быть судьей, ведь до сегодняшнего дня жизнь была для тебя дорогой из роз.
– Возможно, именно по этой причине я понимаю и сочувствую тем, кто страдает, а Хуану в первую очередь. Я прикажу найти его, Ноэль, чтобы поговорить с ним как брат. Чтобы сказать…
– Уверен, он это знает.
– Но он думает, что я равнодушен к этому. А если не думает, то верит, что я бесчувственный эгоист, что еще хуже. Я хочу, чтобы он знал, что я готов исправить, вернуть, что мир не так плох, как он думает.
– Он тоже не так хорош, как ты думаешь, Ренато. Дай ему уехать, это главное желание твоей матери!
– До сих пор в этом доме все желания матери исполнялись, даже самые несправедливые. Один раз я воспротивлюсь, надеюсь, что ее противодействие не будет чрезмерным.
Ренато поднялся, подошел к стене и позвонил в колокольчик, а удивленный Ноэль спросил:
– Что ты делаешь, сынок?
– Позову слугу, чтобы отыскать Хуана. Я ждал этого пятнадцать лет.
– А если Хуан не заслуживает твоего великодушия, Ренато? Если не способен даже понять этого? Если ответит на твою добрую волю насмешкой, презрением или горькой неблагодарностью?
– Тогда я решу, что это не его вина, что его превратили в ничтожество, отобрав все. Мой добрый Ноэль, отбросьте сомнения и колебания. Нет другого пути, именно это мне подсказывает совесть. – Скромные стуки в дверь его прервали, он пригласил: – Проходи, да, Луис, это я позвал. Пойди поищи сеньора Хуана в усадьбе, скажи, что я жду его в кабинете, потому что мне срочно нужно поговорить с ним. Пусть поторопится и не задерживается ни по какой причине, ты тоже поторопись.
2.
– Что это, дядя Баутиста?
– Это? Луис поскакал галопом на сахарный завод. Он попросил лучшего коня в конюшне, так как должен по приказу хозяина отыскать Хуана Дьявола.
– Стало быть, послали за Хуаном Дьяволом.
– Да, хозяин срочно хочет поговорить. Пойдем посмотрим, какой подарок предложат этому попрошайке, который ни на что не годен.
У входа в левое крыло, где начинались коридоры, Баутиста дал полную волю злобе и досаде. Только сейчас он вышел из конюшни, где выполнял последний приказ Софии. У него была обросшая борода, взъерошенные волосы, покрытые грязью высокие сапоги, и только хлыст в руке отличал его как бывшего всесильного управляющего Кампо Реаль. Рядом с ним стояла Янина, отслеживавшая всю внутреннюю жизнь и внимательная к малейшему шуму. Она проговорила задумчиво:
