– Видишь ли, Ренато, я знаю не больше, чем могу предположить и полагаю, что горя и неприятностей можно избежать, если не ходить вокруг да около. Хуан хочет уехать, вернуться в море. Позволь ему уехать. Время пройдет, все изменится, мы дадим ему в качестве компенсации неплохие деньги, которые так или иначе должны возместить. Но пока что…
– Нет, Ноэль, я не разрешаю ничего говорить Хуану, пока не открою ему свое сердце, а он не откроет мне свое. Это мой брат, вы отдаете себе отчет? Эта правда для меня существовала только наполовину, а теперь она ясна и понятна. У меня есть брат, брат, в котором вновь ожила благородная фигура моего отца. Вы не можете себе представить, что это значит для меня, а тем более невозможно измерить все счастье, в котором мне отказали с детства, отказав в этой человеческой правде. – Ренато говорил с воодушевлением, умоляя в порыве чувств: – Расскажите все, Ноэль, расскажите, как узнали об этом. Это история моего близкого родственника, не отказывайте мне!
Старый нотариус начал рассказывать историю, так хорошо ему знакомую, начиная с той самой грозовой ночи, когда маленький Хуан Дьявол оказался посланником умирающего. Ренато впитывал в жажде узнать подробности рассказа и вскоре спросил:
– А письмо, Ноэль?
– Ну, оно было в руках твоего отца, конечно. Полагаю, он сжег его или порвал.
– Или сохранил. Кто знает!
– Возможно, хотя я не верю в это. Твой отец, прежде всего, был очень недоверчивым. Бертолоци был человеком злопамятным, жестоким и коварным. От него можно было ждать чего угодно, наибольшую подлость и ложь. Я был уверен, что не до конца простив Джину, он мучил ее так, что та умерла с горя. И как только Хуан…
– Могу только представить его ужасное детство. Зная все это, можно легко простить ему грубость и недостатки!
– По многим причинам твоя мать боялась, что знание всего этого обезоружит тебя перед Хуаном, постепенно отнимет у тебя волю защищать то, что ты имеешь.
– Вы думаете, Хуан что-то имеет против меня?
– Я так не думаю, но у твоей матери есть причина бояться. Даже не хочется думать, что она скажет, когда узнает об этом.
– Прежде чем говорить с ней, я поговорю с ним, и, возможно, для вас и для нее будет неожиданностью то, что вы ошиблись. Иногда сердце знает больше, чем голова. Хуан не сможет ненавидеть меня, если я буду ему искренним братом, как и хочу, если я великодушно предложу ему все, что он попросит.
– Не впадай в безумное благородство, Ренато! Подумай, одно существование Хуана для твоей матери – живое жгучее оскорбление; имя Джины Бертолоци ранит ее, как отравленный кинжал.
