– Я сказал тебе выпить!
– Оставь меня! Уходи, оставь меня!
– У тебя только желание – уйти от меня…
– У меня только желание…!
– Какое? Договори, скажи наконец, что хочешь умереть, что в отчаянии, что я не даю тебе жить своими упреками. Неужели я раздражаю тебя своим любопытством, тебя ведь беспокоит не это. Ты думаешь о Хуане, да?
– Естественно должна думать! – вскипела Айме. – Это грубиян, дикарь, а ты вручил ему мою сестру!
– Я или ты?
– Ты, ты! Я лишь хотела, чтобы этот человек уехал навсегда, чтобы оставил нас в покое. Это ты приказал. Пусть бы уехал! Потому что этот человек…
– Этот человек – мой брат. Ты уже забыла? Мой брат!
– Так значит, эта ужасная история правда?
– Тебе кажутся ужасными истории предательств и измен? Скажи, что чувствуешь. Прокричи наконец. Возмутись в святом негодовании, если так невинна!
Руки Ренато снова сомкнулись на шее Айме. Сверкающие глаза пристально смотрели, словно хотели проникнуть в ее душу, и она затряслась, похолодела от испуга, пытаясь избежать его хватки, которая вызывала у нее ужас:
– Ренато! Ты обезумел? Хочешь, чтобы я позвала на помощь? Хочешь…?
– Я хочу, чтобы ты призналась, заговорила, прокричала, чтобы спасти Монику, если та невинна, и которую ты принесла в жертву!
– Нет, это не так. Не так! Но она моя сестра. Хуан безжалостный!
– Ни к чему милосердие, если она любит его.
– Он не умеет любить!
– Откуда ты знаешь? Как ты его узнала? С каких пор знакома с ним? Отвечай!
– Оставь меня! Ты делаешь больно, причиняешь мне вред! Отпусти меня, Ренато! Я позову на помощь! Закачу скандал!
– Ты уже скандалишь! Кричи, если хочешь, проси помощи, зови! Никто не придет. Никто! Ты одна со мной, и должна сказать всю правду, а после этого заплатишь за свой позор.
– На помощь! – отчаянно закричала Айме. – Он убьет меня! На помощь!
Кто-то пришел на крики и застучал в дверь. Вне себя, Ренато начал угрожать назойливому посетителю, крикнув:
– Ничего не происходит! Проваливайте куда-нибудь!
– Открой, Ренато! Быстро! Открой мне! – за дверью послышался властный голос Софии.
Руки Ренато отпустили Айме, и она свалилась на диван. Затем неверными шагами он направился к двери, повернул ключ, и мать свободно шагнула вперед, спрашивая:
– Что это, Ренато?
Она подошла к сыну, глядя на него с тревогой, с жгучим вопросом в глазах, и видела только суровую жестокость в глазах сына, неясное мучение, отчаянную и напрасную борьбу за правду. Благородное лицо дамы сурово повернулось к нему, и Ренато отступил, пряча взгляд. Поймав в воздухе этот взгляд, ухватившись за единственную возможность спасения, Айме поднялась и побежала к матери мужа:
