– Я пришла, потому что Айме попросила! Пришла от ее имени, чтобы заставить вас понять ваше безумие и низость! Я пришла попросить вас…
– Бесполезно просить меня!
Свирепый Хуан стоял перед Моникой, гневом горели высокомерные глаза. Он шел к ней, словно хотел уничтожить, ударить ее своими мощными кулаками, но бледная, холодная и грустная фигура смело стояла, останавливая, внушая непреодолимое уважение, и в потрясающих глазах красным огнем сверкнула ненависть.
– Предупреждаю вас, если Айме не появится в течение пяти минут, я пойду ее искать, где бы она ни была, никто и ничто меня не остановит. Даже ее муж!
– Вы хотите забрать ее силой? Вы что, не понимаете, что она не хочет ехать? – протестовала Моника в гневном порыве. – Она умоляет! Ладно, не умоляет! – отчаялась Моника. – Она не хочет ехать с вами. Она пришла в себя от этой ничтожной глупости, которая теперь для нее ничего не значит. Айме сожалеет о своем безумии. Она плакала, попросила у меня, чтобы я остановила вас; она молилась, наверное, впервые в своей жизни, просила Бога, чтобы Он спас ее от вашей жестокости, дикости, грубой страсти, которую вы проявляете.
– Кто это сказал?
– Она сказала! Вы уже знаете, Хуан, она не хочет следовать за вами и просит, чтобы вы оставили ее в покое!
– Вы смеетесь надо мной?
– Нет никакой насмешки. Она раскаивается, сожалеет о своих грехах, желает исправить свою жизнь, стать преданной и верной человеку, который уважает свою жену.
– Ложь! Ложь! Пусть она придет! Пусть в лицо мне скажет, поклянется всем, что есть, скажет, что не хочет возвращаться и видеть меня, пусть потребует забыть ее имя, и только тогда…
– Замолчите! – прервала Моника властным жестом. – Кто-то идет, кто-то идет, да. Спрячемся! – Вдруг словно мир обрушился на нее, и она вскрикнула: – Ренато! – И еще испуганней: – Айме!
– Да, я! – подтвердил Ренато, приближаясь к ним. – Самая подходящая минута, Моника. Знаю, что ты притворялась, пренебрегла всем. Знаю, будешь упрекать сестру за то, что та рассказала мне, но она не могла молчать. Хочешь ты этого или нет, но я хозяин дома и глава семьи.
– Ренато! – в полном замешательстве пробормотала Моника.
– Мне важно лишь то, что ты думаешь, а не что Хуан может сказать. Вы в моем доме, а в моем доме идут по верному пути, играют по правилам, ведут себя с честью и с достоинством. Если ты позабыл, Хуан, я здесь, чтобы напомнить тебе об этом и потребовать у тебя полного отчета в поведении с Моникой.
