– Моника! Моника! Она может спасти меня. Только она!
Словно хищница, Айме пересекла широкую площадь, которая отделяла конюшни от роскошного центрального строения, но не повернула налево. Она пошла прямо в гостевые комнаты, пересекая парадную каменную лестницу, соединявшуюся с дверью комнаты Моники, и беззвучно открыла засов, неожиданно прокралась в комнату.
Моника медленно поднялась с колен со скамейки, где молилась, и понемногу Айме успокоилась, овладев чувствами, тревогой, отчужденностью, и соединив руки, она переживала настоящую муку, пока ждала.
– Что с тобой, Айме? Чего тебе? Зачем пришла ко мне?
– Не знаю, зачем я пришла, и не знаю, как я рискую, обращаясь к тебе. Я не заслуживаю твоей помощи и поддержки. Заслуживаю, чтобы ты повернулась ко мне спиной и вышвырнула отсюда, даже не слушая.
– Говори, я слушаю тебя.
– Нет, я даже не осмеливаюсь говорить. Прости меня, я пропала, если не поможешь мне и не остановишь его!
– Остановлю кого? – торопила Моника, по-настоящему обеспокоенная.
– Хуана Дьявола! – взорвалась Айме.
– Ах! – успокоилась Моника. – Я думала…
– Ренато ничего не знает. Он верит мне безоговорочно, по-настоящему, наивно и я готова умереть хоть сотни раз, если он продолжит мне верить. Это ради него, Моника, клянусь тебе, ради него. Ради Ренато я не хочу совершать бесчестье! Как могу я разбить сердце такому хорошему человеку? Как могу испортить навсегда ему жизнь? Как могу вонзить в него кинжал разочарования? Прошу тебя помочь мне, прошу спасти меня, ради него, Моника. Ты понимаешь. Сестра, сестра!
– Я решила уйти с твоего пути, Айме. Решила предоставить тебя судьбе. Моя борьба была бесполезной, и я прекратила ее. Делай что хочешь, все, что хочешь!
Как подкошенная упала Айме к ногам Моники на коврик, и приподнявшись с него, отчаянно ухватилась холодными руками за руки сестры. Словно отрешенная и отсутствующая, Монику не волновала настоящая или притворная боль. Убрав ее руки, она отошла, но отчаянная Айме преградила ей дорогу:
– Ты не можешь меня так бросить!
– Сто раз ты просила оставить тебя в покое.
– Сто раз я просила, но ты не делала. Ты все еще здесь, препятствуешь мне совершать плохое или хорошее, досаждая мне, приводя в ярость. А теперь, именно сейчас…
– Ты пытаешься поставить мне это в вину? – возмущенно прервала Моника.
– Нет, сестра, нет. Наоборот, я взвесила, увидела, ощутила, что ты была во всем права, что твои упреки были заслуженны, твои предсказания оказались верными. Как безумная я следовала низким порывам. Меня ослепила болезненная страсть, и я все скатывалась, пока не очутилась у края преисподней. Но я не хочу туда упасть, не хочу окончательно погрузиться на дно, не хочу тянуть за собой имя мужа.
