Но, я все смогла вынести, даже насмешки некоторых злорадствующий кукол. Они радуются чужому горю, но не понимают, что и они не застрахованы от такого.
В общем, по окончанию последней лекции, я вышла на улицу и медленно, побрела домой. Солнце в небе светит, яркое, теплое. Настроение поднимает. Выжигает всю грусть.
—Мэдисон! – услышала мелодичный голос за спиной, и решила, что нужно оглянуться. Что и сделала. Но, лучше бы и не оборачивалась, и голос проигнорировала. Не хватало мне еще сочувствия и сожаления от… матери Николаса.
Она подошла ко мне. Улыбнулась, и очки солнцезащитные сняла.
—Здравствуй, Мэдисон!
—Здрасте. – выдавила улыбку, и смотрю куда-нибудь, только не в ее веселые глаза.
—Как ты?
—что вы хотели? – задаю встречный вопрос.
—Поговорить, объясниться.
Объясниться?! Совсем из ума выжила? Или такой красивой не нужны элементарные мозги?!
Меня прямо таки распирало от возмущения. Я готова была, послать, эту приятную женщину куда подальше, но она коснулась меня своей изящной рукой. И мне, так стало, себя жаль. Вот, захотелось к маме. Просто захотелось тепла и понимания.
—Мэдисон, я приехала, чтобы все объяснить.
А, что объяснять?! Ничего не желаю слышать! Никаких оправданий.
Но, все же согласилась. Выслушать, это совсем не сложно. Истерия моя прошла, значит, смогу выдержать.
Мы присели на лавку, в нашем, университетском парке. Подальше от людного места. В тени деревьев.
—Мэдисон, как ты себя чувствуешь?
—Вполне нормально. – отвечаю коротко, почти не задумываюсь. А зачем? Пришла поговорить. Говори.
—А, мой сын, перестал быть живым. – она вздохнула, и внезапно, обхватила мою кисть. –Он, перестал улыбаться. И, вот, - протянув мне маленький кулон, - Николас, хотел подарить тебе это, но не успел.
Я несколько секунд не решалась, брать или не брать. Но, интерес и зыбкое чувство необходимости, взяли верх. Холодный метал в виде капли. Вот, только, это ошибочное мнение. Не капля. Вовсе не капля.
Меня передернуло. Да так, что искорки в глазах появились. В голове помутнело. А в груди все сжалось, съежилось. Сердце…
Присмотревшись, стало ясно, что это не капля, а сердце. Маленькое. Холодное. Сердце.
—Николас, не хотел, чтобы я вмешивалась. Но, я мать, и не могу допустить…
Я встала, и сжав сердечко в руке, посмотрела на маму Николаса. Она действительно, отчаялась. Морщинки появились на лице. Глаза выдавали ее. Вселенская грусть поместилась в них.
—Это все не правильно! – трудно говорить, когда слезы, предательски текут по щекам. – Вы, меня простите, но слова не помогут! Что, по-вашему, я должна сделать?!
