Хасан ничего не ответил. Он вышел из лаборатории, хлопнув за собой дверью. Его переполняло возбуждение оттого, что он придумал. Убить двоих зайцев одним разом казалось ему отличной идеей. Он протестирует препарат, увидит в деле его действие, а Макс лишится того, к чему привязывается всё больше и больше.
А в том, что Макс привязался, Хасан уже не сомневался. Как бы тот не старался скрыть своих чувств, они были видны как на ладони. Каждый его взгляд, обращённый к девчонке, каждое его прикосновение были пропитаны нежностью, заботой и любовью. Оставалось только чуть подождать, когда сила его чувств возрастёт на столько, что её потеря будет ощущаться особенно остро.
4.
*** Макс
Со дня моего рождения прошло уже больше недели. Всё это время я готов был убить самого себя за то, что позволил себе слабость, позволил обнаружить свои чувства.
Да, она нравилась мне. Нравилась всё сильнее с каждым днём. С каждой её робкой улыбкой, с каждым взмахом её ресниц огонь любви и нежности в моём сердце пылал всё ярче. Но к чему он может привести? Что я могу ей дать здесь?
Я был уверен, что пока Ева остаётся на расстоянии от меня, Хасан не совершит следующего шага. Он будет терпеливо выжидать, когда я попаду на крючок, глубоко захватив наживку. И я тоже буду ждать. Ждать и тянуть время.
Всю эту неделю я старался не давать повода для надежды Еве. Наверное, она не могла понять, почему я почти перестал общаться. Я часто ловил на себе её грустный задумчивый взгляд, но она всегда отводила глаза, как только встречалась ими со мной. Знала бы она, насколько тяжело мне было находиться с ней рядом и не иметь возможности прикоснуться к ней.
Этот день прошёл относительно спокойно. Хасан не приходил, еду в обед нам принесли, и я черкнул на стене очередную палочку, отмечающую ещё один прожитый мною день. Прожитый НАМИ день.
Я всегда царапал палочку в своём календаре вечером, потому что только вечером я мог быть уверенным в том, что этот день действительно мною прожит, что я пока жив.
Было уже достаточно темно. Ева лежала на матрасе, лицом к стене, наверное, уже заснула. Моя тонкая рубашка, надетая на ней, не могла скрыть от меня её узкие изящные плечи, очертания ровной спины. Я бы мог любоваться ею вечно. Даже в этих условиях она казалась мне невозможно привлекательной и желанной. А там, на воле, я бы, наверное, сошёл с ума от неё.
Мы почему-то никогда не говорили с ней об её отношениях. А ведь, скорее всего, за пределами плена её ждёт какой-нибудь страстный возлюбленный. Его просто не может не быть. Подумав об этом, я ощутил приступ ревности. Я не хотел представлять её в чьих-то объятьях. Это разрывало мою душу.
