Борис Сергеевич отличался от них. Он был сержантом Беловым, личным шофером отца и тем самым телохранителем, который ходил гулять с маленьким Аркашей в парк Горького. Позднее он стал следователем Беловым. Секрет его успеха заключался не столько в овладении тайнами юриспруденции, сколько в ревностном следовании указаниям отца и в беспредельной преданности ему. К Аркадию он неизменно относился с обожанием. Арест и ссылка Аркадия были выше его понимания, как, скажем, французский язык или квантовая механика.
Белов снял фуражку и переложил ее в левую руку, как бы докладывая о явке на службу.
— Аркадий Кириллович, с великой болью сообщаю, что твой отец, генерал Кирилл Ильич Ренко, скончался.
Генералы приблизились и пожали Аркадию руку.
— Он должен был быть маршалом, — сказал Иванов.
— Мы были товарищами по оружию, — добавил Шуксин. — Я вместе с твоим отцом шел на Берлин.
Гуль махнул негнущейся рукой.
— Мы вместе с твоим отцом маршировали по этой площади и бросили к ногам Сталина тысячу фашистских знамен.
— Наши самые искренние соболезнования по случаю этой безмерной потери, — по-стариковски всхлипнув, проговорил Кузнецов.
— Похороны назначены на субботу, — сказал Белов. — Перед смертью отец успел отдать кое-какие распоряжения. Он просил меня передать тебе письмо.
— Мне оно не нужно.
— Я не знаю, что в нем, — Белов попытался сунуть письмо Аркадию в карман. От отца — сыну, так сказать.
Аркадий оттолкнул руку Белова и поразился собственной грубости и глубокому отвращению к этим старикам.
— Благодарю, не надо.
Шуксин, шатаясь, шагнул в сторону Кремля.
— Тогда армию ценили. И советская власть кое-что значила. Тогда фашисты клали в штаны всякий раз, как мы сморкались.
Гуль подхватил разговор.
— А теперь мы стелемся перед Германией и целуем ей зад. Вот что мы получили, дав им подняться с колен.
— А что, кроме плевков в лицо, мы получили за спасение венгров, чехов и поляков? — взрыв чувств, вызванных вопросом, превзошел физические возможности Иванова: дряхлый хранитель полевой сумки неуклюже оперся о крыло машины. «Все они здорово накачались, — подумал Аркадий. — Поднеси спичку — вспыхнут, как масляные тряпки».
— Мы спасли мир, забыли? Мы же спасли мир! — настойчиво твердил Шуксин.
Белов умоляюще спрашивал:
— Почему?
— Он убийца, — сказал Аркадий.
— То была война.
Гуль спросил:
— Думаете, мы потеряли бы Афганистан? Или Европу? Или хотя бы одну республику?
— Я не о войне говорю, — ответил Аркадий.
— Прочти письмо, — умолял Белов.
