– Я это немного не так слышал. Жизнь надо прожить так, чтоб на смертном одре, жалеть было не о чем.
– Верно смысл не совсем тот же. Кстати, как дела у Ардерика? Он всё на западном берегу?
– Да, и на этот раз, не зря мне приснился. Ему и пошлём перепроверить Самборовы уравнения. Я всё-таки ядерщик, а у венеда как раз моей науки мало, больше плазмодинамики. К тому ж, у Ардерика в эргасте́рии[104] тоже имеется токамак[105]. Пойдём, сделаем омовение.
– По очереди, – Рен посмотрела на часы.
– Так вместе быстрее выйдет?
– Знаю я тебя, быстрее не выйдет, а войдёт.
– Уговорила, вернусь со схода, так тому и быть, – Фейнодоксо счастливо улыбнулся и встал под струю горячей, чтоб едва можно было терпеть, воды. Через четверть диалепта, устройство должно было переключиться на ледяную воду, и так далее, но мистагог вовремя выскользнул из-под струи, обтёрся полотенцем, нырнул в чистую тунику, жёлтую с вышивкой по нижнему краю в честь схода, взглянул на себя в зеркало, вздохнул, накинул поверх нижней туники верхнюю, из красной шерсти, заранее вывешенную Рен, и отправился к лестнице на нижний ярус, ступая босыми ногами по набранной из кусочков разноцветного мрамора мозаике, где охотники спускали пардусов[106] на скалившего из пещеры клыки короткомордого медведя.
Столы у пиршественных лож и пол атрия покрывали чаши, миски, турьи кости, подсыхающие лужи вина (возможно, кто-то пытался играть в коттаб), и другие остатки застолья. Два ложа были сдвинуты вместе, из-под не то снятой со стержня, не то упавшей завесы венедской работы виднелись две пары ног – побольше и поменьше. Цепочки с бирюзой на лодыжках маленьких ножек позволяли предположить, что последние принадлежали Кае. Из проёма, ведшего в зимнюю кухню, зовуще пахло свежемолотым ергачом. На столе у плиты стояла большая медная ра́ква[107] и два кувшинчика – побольше со сливками и поменьше с мёдом. За тем же столом сидел Самбор с кружкой в левой руке и стилосом в правой, перед ним лежала стопочка бумажных листов.
– Девятый раз вывожу, получается то же самое, – с надеждой поделился он. – Я решил освежить в памяти – вдруг на сходе кто спросит?
Фейнодоксо снял с крюка висевшую дном вверх кружку, перевернул, и поставил на стол.
– Что ты пьёшь? Ергач со сливками? Налей мне лучше того же, никто ни о чём не спросит, это не венедское вече, а чинное гутанское[108] собрание. Совет управы, голова, а перед ними – по толике представителей от каждого цеха, братства, и так далее. Городская смета в общих чертах сговорена за месяцы, на сходе её огласят гардавайры
