– Тоже верно, но чтобы синтез цепью пошёл, достаточно одной пары атомов на девять дюжин, так что термокрасия может быть и меньше.
– Погоди, а какое у них распределение?
– Попробуй произведение двух – распределение по количеству движения и вероятность, что атом есть в объёме, – посоветовал Эрскин.
– Малец, вали сюда! – Самбор поманил рукой чиновничьего прихвостня, отобрал у него свиток, перевернул чистой стороной, и разостлал по левой части приборной доски. – Ручка или стилос есть у кого?
Спило протянул электротехнику золотую ручку.
– А по количеству движения какое взять?
– Возьми каноническое во внешнем поле, – предложил Эрскин.
– Тогда термокрасия выйдет у нас в знаменателе со степенью три вторых, – Самбор застрочил по бумаге. – Теперь пусть условия для синтеза у нас будут только в хвосте, с девятью дюжинами в знаменателе же, получится… так, термокрасия может быть в три и три четверти раза ниже! Всё равно не дуговая!
Дева с отклеившейся ресницей зевнула.
– Но поле, – начал Рёгнвальд.
– Какое давление внутри короба? – спросил его Эрскин.
– Атмосферное.
– Значит, за один цикл твоего твоего магнитного поля… Самбор, дай ручку! Рёгнвальд, какое у тебя было магнитное поле? – Эрскин потянулся к соответствовавшей ленте самописца.
Самбор проводил взглядом его движение, и вдруг показал пальцем на соседнюю ленту:
– Стой! У тебя что за датчики для излучения?
– Сцинтилляторы, – недоумённо ответил Рёгнвальд. – Вон стоят!
– А ну, включай самописцы!
Самбор сделал несколько шагов к повешенным на стене коробам, на которые указал изобретатель, на ходу с жужжанием вытаскивая из ножен за спиной дисковый резак. Жужжание сменилось визгом заведшегося двигателя и шелестом диска.
– Самописцы работают? – электротехник бросил взгляд в сторону доски с приборами.
Эрскин кивнул, почему-то надеясь, что догадка его младшего товарища по мистериям всё-таки не подтвердится. Самбор провёл диском вдоль поручня площадки. Движение породило роскошный конус искр. Стилосы самописцев, отвечавших за излучение, дёрнулись. Заморский пришелец выключил резак и пошёл обратно к приборам.
– Было что-нибудь?
Вместо ответа, Эрскин выдрал из устройства ленту и поднял её в воздух, всем на обозрение.
– Погляди, коза, на свои глаза! – непонятно воскликнул Самбор. – Ну, тут одно из двух: или у меня есть термоядерная лагунда, или твои сцинтилляторы к свету чувствительны, а не только к излучению высокой частоты!
– Что всё это значит? – епарх, нахмурившись, забрал у Эрскина ручку. – Значит, что не видел ты никакого синтеза, а видел дуговой разряд и водородно-литиевый взрыв! – продолжил Самбор. – Причём это даже не энергетику понятно, а простому электротехнику!
