– А потом?
– Потом? Три дюжины лет в братстве состоять, между походами в Йомсборге жить, и жены не брать. Мне вот полтора года осталось до срока, а дальше я на виноградник накопил.
– На Мидхафе?
Пальнатоки покачал головой и ухмыльнулся:
– На Венедке, у кашайцев[87] участок присмотрел. Южный склон в треть прямого, прямо над рекой, земля добрая. Хлебник, он уже недалеко оттуда двор поставил, пивоварню строит, тоже брат наш на покое. Заодно, может, мехами промышлять буду помаленьку.
– Дело.
– Сейчас над Горьким Озером пролетим, – сообщил из мезофона гегемон вагона. – Смотрите, пока закатный свет есть, может, дедику́ров[88] увидим.
– Пролетит коза с кровли, – Самбора что-то задело в словах Эрвига. – Что за извозчик попался с манией величия, у него в вагончике даже ходового двигателя нет!
Последнее было чистой правдой. Электрические лебёдки, тянувшие трос из стали с сиилапаном, стояли на опорах телеферика. Ощущение полёта, впрочем, присутствовало – ход вагона был почти бесшумным и очень плавным, только слегка потряхивало, когда на опорах катки перескакивали с одной петли троса на другую. Пальнатоки потянулся, встал с места, и прошёл вперёд, к стеклянной полусфере в носовой части верхней палубы. Высота признанного поморянином недействительным «полёта» увеличивалась – травы ушли вниз, спускаясь к воде. На склоне стали попадаться и деревья с забавно распластанными кущами – возможно, потому что ниже трёх саженей листья обгрызали мегатерии (те, как говорили охотники, были преимущественно травоядными, хоть при случае не прочь побаловаться и мертвечинкой) или помянутые Эрвигом дедикуры. В направлении ещё скрытых за изгибом земного круга гор Антису́йу и моря Науаль, на треть окоёма полыхал закат, прощальные лучи Сунны золотыми снопами пробивались сквозь промежутки между облачными слоями, казавшимися розовыми.
Послышались шаги, запахло чем-то вкусным. Йомс оглянулся. По лестнице с нижней палубы поднимались двое, весьма упитанного вида, впереди он, толкая по жёлобкам над ступеньками тележку на колёсиках, чуть позади и слева она, с корзиной выпечки, благоухавшей из-под плата с красной вышивкой (та же дева над быком, что и на дверях), до поры скрывавшего вкусность от взглядов. Всё-таки трудно верилось, что путь плюшек на борт начался в опечатанном стальном ларе.
Пальнатоки бросил прощальный взгляд в сторону окна, готовясь вернуться на место и основательно заняться ужином. Сунна всё ещё светила достаточно ярко, чтобы по ней можно только скользнуть взглядом – даже через тонированное стекло. Такой взгляд йомса вскользь и открыл, что прямо между вагоном и светилом парило нечто. Парило, не взмахивая крыльями.
