Думаю, что в результате этой работы будут выяснены многие, неясные пока явления.
С уважением Б. Патон, академик.
30 апреля 1981 года».
Естественно, мне хотелось в печати сообщить, что исследование феноменов в СССР начинается. Но те, кто планировал работу, думали иначе:
«Зачем хвастаться раньше времени. Вот запустим «спутник», тогда и сообщим», – решил Гурий Иванович Марчук.
Все добытые с трудом отзывы остались лежать в столе…
* * *
Однако результаты работы Джуны в городской больнице № 36 и других московских поликлиниках неожиданно стали достоянием всех.
О них сообщил «Огонек» в апреле 1981 года. То была публикация, принесшая много радости.
Мук тоже.
Вышедший днем в пятницу свежий номер «Огонька» привлек чье-то внимание и вызвал начальственный гнев. И вечером печатные машины, которые должны были еще долго вращаться, чтобы выпустить весь тираж, внезапно остановили.
Всю ночь Джуна не смыкала глаз, металась как львица в клетке, то рыдала, то ругалась, проклиная своих врагов, то пила в изнеможении лекарства, то звонила высокопоставленным пациентам…
Кто остановил машины?
Кто запустил вновь?
Генерал армии А.А. Епишев, в то время каждый день приезжавший днем на прием к Джуне. Именно он после звонка рыдающей целительницы обратился к старому другу Брежневу, который принял решение продолжить печатание журнала, не исключая из номера злосчастную статью, которая без малого год не могла увидеть свет…
А кто запретил печатать журнал и распорядился сжечь шестьсот экземпляров «Огонька»?
Команда, переданная по телефону директору типографии газеты «Правда», исходила из ЦК партии от заместителя заведующего отделом Севрука. А исполнял он волю члена Политбюро, ЦК КПСС, ведавшего идеологией Суслова. Он же и поручил институтам неврологии и психиатрии проверить Джуну на вменяемость, чтобы отправить ее за решетку, как это практиковалось в отношении диссидентов. Но ничего из этого, как читатель знает, не вышло.
Как бы там ни было, а в одиннадцать утра в субботу я услышал в трубке голос едва живой моей героини:
– Революция продолжается! Журнал выйдет со статьей обо мне.
Но между Джуной и официальной медициной, которой она стремилась отдать свои руки, стояла глухая стена.
* * *
Попытку ослабить «внешнее давление», проинформировать законодателей науки – физиков – сделал в те дни академик Ю.Б. Кобзарев.
В майские дни 1981 года Юрий Борисович, надев парадный костюм со звездой Героя Социалистического Труда, вместе с женой отправился в святая святых физиков – ФИАН.
