Джуна. Тайна великой целительницы | страница 36
– Нет, она не диагностирует. У нее набор слов, говорит, что покалывает в ее пальцах, указывает на очаг, конкретно не говорит, что болит. Но что есть очаг, мы и без нее знаем. Нет, диагноз ставить она не может…
– Ну, а есть ли вообще здесь предмет для изучения?
– Не знаю, ответил профессор. Нужны приборы, нужна методика. Это дело физиков. Джуна говорит, что хочет отдать себя людям. Мы посмотрели, как она это хочет сделать. Знакомство состоялось. Мы узнали, что она за личность.
– Может быть, она, как бы это сказать…
Профессор оборвал меня:
– Ну, этого бы я вам никогда на сказал. Но могу сказать, нет оснований думать, что она обладает специальным воздействием. Читали ли вы книжку профессора Снежневского «Медицинский оккультивизм»?
– А что, Джуна из этого ряда?
Не «разоблачили» ли здесь Джуну, как некогда Розу Кулешову, умершую благодаря таким ученым с ярлыком шарлатанки?
Ведя нелегкие диалоги с деятелями медицины, я пытался понять, почему ученые, специалисты перестают верить глазам своим
Помог мне разобраться в этом все тот же профессор Верещагин:
– Вот вы пишете о «прогулке в биополе», телекинезе, значит, считаете: мысль обладает энергией, а умственной энергии нет. Мои убеждения не позволяют так считать.
И профессор сослался на всем известные произведения по философии, по которым и я сдавал экзамены в университете. Вот, оказывается, в чем дело! Азбучная истина – мысль идеальна, усвоенная начетнически, мешает прочесть новую страницу в книге познания природы. Воздействие феноменов сводилось к «умственной энергии». Но кто сказал, что энергия Джуны или Кулагиной «умственная»?
Когда я, обеспокоенный сложившейся ситуацией, обратился к Николаю Константиновичу Байбакову, – а знакомство с Джуной в институте неврологии состоялось по настоянию посетивших ее сотрудников ЦК партии, – он меня успокоил: «Не волнуйтесь, мы проведем эксперименты на самом высшем уровне, какой только возможен».
Другая после таких поездок «для знакомства» долго бы не помышляла об открытиях в науке. Другая, но не Джуна.
Через несколько дней застаю ее дома в полном изнеможении.
– Где была?
– У Морозова…
– Кто такой Морозов?
– Георгий Васильевич, хороший человек, директор института Сербского…
Встреча во дворе дома с желающими прикоснуться к чуду
Я похолодел: у этого учреждения за забором с колючей проволокой в переулке Пречистенки была дурная слава, в нем обрекали диссидентов на насильственное лечение.
– Что же ты там делала?!
