Сказать это было можно в 1985 году, а опубликовать нельзя…
Когда нельзя было писать о лечении Джуны, Андрей Вознесенский сочинил стихотворение, где помянул, что чувствовал, когда она «водила ладонями над его головой»:
ДИАГНОЗ
Год уже, как столкнулся я с ужасом рва.
Год уже, как разламывается голова.
Врач сказал, что я нерв застудил головной,
Хожу в шапочке шерстяной.
Джуна водит ладонями над головой,
Говорит: «Будто стужей несет ледяной!».
* * *
После изгнания из Института радиотехники и электроники Джуну пригласили в другие лаборатории. Исследовать ее ученые могли. Но писать о ней не имели права. Ей оставалось в стихах вопрошать:
Как мне об этом людям рассказать,
Как мне поведать им о сокровенном…
Сокровенным были ее методики манипуляций, одна, как она называет ее, – профилактическая, доступная каждому, другая – более сложная, доступная врачам и медсестрам. И эту методику начала оформлять в качестве авторской заявки на изобретение. Значит, начался еще один цикл экспериментов.
Одним из первых посмел, несмотря на строжайший запрет руководства и административные меры, надеть белый халат на Джуну профессор Арсений Меделяновский. В его лаборатории на моих глазах она облучала сердце лягушки и резко изменила ритм ее сердцебиения. Разборки с начальством по поводу эксперимента ускорили кончину тяжелобольного профессора…
Читинский профессор Борис Кузник предложил Джуне воздействовать, в частности, на больных гемофилией. У них после этого ускорялось свертывание крови.
Сотрудники новосибирского академика медицины В. Казначеева попросили подолгу облучать рукой клеточные культуры – почки человека. В результате этого было установлено бесконтактное взаимодействие человека и клеточной культуры, начавшей бурный рост, количество ее увеличилось почти на треть…
Теперь слово докторам медицинских наук. Вот что мне сказал профессор Владимир Рыков:
– Вначале хочу рассказать об эпизоде, который произошел на моих глазах и оказал на меня сильнейшее впечатление. Москвичи помнят, что несколько лет назад Москва пережила морозы, градусов за тридцать. Тогда и обморозил руки один молодой, сильный и красивый мужчина, ваш коллега – журналист телеграфного агентства, кажется. Он явился к Джуне буквально с черными кистями рук и черными пальцами. Ему предстояла операция в центре хирургии кисти и незавидное будущее инвалида первой группы. Так называемая демаркационная линия, по которой должен был пройти нож, никаких надежд на спасение кистей рук не оставляла.
