Потом стало известно — Гриша доигрался. Двенадцать лет каторги, Нерчинские рудники — не шутка. Правда, в Сибирь он поехал не сразу, еще помыкался по тюрьмам. А уже в Сибири, как рассказали беглые, скурвился: задружил с начальством, даже стал десятником на строительстве железной дороги, надеясь попасть под амнистию по случаю трехсотлетия царствующего дома. Оказалось, налетчиков, водивших шайки, амнистия не касается. Тогда Гриша на все плюнул и наконец сбежал.
Он достаточно знал нравы Хитровки, чтобы сразу идти в нужное место. Если человек промышляет нищенством, он встретит себе подобных в «Пересыльном». Щипачи, домушники, форточники и скупщики краденого назначали встречи в «Сибири». Оба эти трактира были в первом этаже румянцевского дома и, хотя вывесок не имели, их знала вся Хитровка. А Кот пошел прямиком в «Каторгу». Ее тайное название само за себя говорило.
Обычно там каторжан, прибывших из Сибири, принимали даже с некоторым почетом, помогали пристроиться к делу. Но репутация Кота мало располагала к деловым отношениям — непременно ведь чего-нибудь натворит, старших не послушает, ровесников подведет под монастырь. Раньше его, может, и приняли бы как родного, но начальник московского сыска господин Кошко своими облавами основательно проредил Хитровку, и никому не хотелось давать повода для новых внезапных облав. А от Гриши предвиделось больше вреда, чем пользы.
На это и пожаловался старый Шнырь. Так что Хлопоне предстояло принять серьезное решение. Впрочем, думал он недолго.
Сдать Кота — это, как ни крути, было добрым делом. И для Хитровки, которая из-за него могла сильно пострадать, и для самого Хлопони. Следовало время от времени делать такие подарки господину Кошко, раз уж взялся служить. А Кот — он не свой, чужак, его не жалко.
Изображая приличного человека, чтобы бывать в богатых домах или хоть поблизости от них, Дмитрий Сидорович принялся ухаживать за вдовушкой, своей ровесницей, часто наведывался к ней в гости, но вел себя примерно. Вдовушка же была зажиточная и, чтобы вся родня обзавидовалась, поставила у себя телефон. С этого аппарата Хлопоня и телефонировал в полицейскую канцелярию, попросив соединить с господином Кошко. На вопрос, как доложить, Дмитрий Сидорович назвал фамилию «Коньяков». Они с Кошко уговорились о его тайном прозвании — в честь той встречи в «Славянском базаре».
— Ты, Хлопонин? — уточнил Аркадий Францевич.
— Я, ваше превосходительство.
— Чем порадуешь?
