— Пошел бы ветоши принес, пока мы тут трем, — сказал Валька.
Розинский поплелся в сторону каптерки, около которой собрались механики.
— Быстрее, Шкапа, кнута на тебя нет!
Костя принес ветошь.
— Теперь за бензином сходи, а то этот в ведерке уже, вишь, какой грязный.
— Сам сходи! — огрызнулся Костя.
— Тише, Шкапа! Настоящая шкапа не должна разговаривать.
Выплеснув из ведра черную маслянистую жижицу, Костя пошел за бензином. Оглянулся, показал зубы в добродушной улыбке.
— Давай, давай, не оглядывайся! Гони вскачь! — крикнул Булгаков.
Он стоял на коленях, протирая снизу крыло, прерывисто дышал. Вадим смывал маслянистые потоки на капотах мотора.
— Мне бы его выделили на неделю таскать какое-нибудь барахло, я бы его погонял, — сказал Булгаков, имея в виду того же Розинского. — А вообще Костя отличный парень, мы с ним давно знакомы.
— И боксер, — отозвался Вадим, в его голосе прозвучало уважение.
— Чемпион области, — подтвердил Булгаков. — Я видел его на ринге; знаешь, как он укладывал своих противников? Дай боже!
Некоторое время они работали молча, с ожесточением оттирая примерзшие кое-где серые пятна. От самолета пахло бензином и эмалитовой краской. Самолет подрагивал от толчков, как лошадь, от малейшего прикосновения к ручке в кабине шевелились руль высоты на хвосте и элероны на крыльях… Взобравшись на центроплан, Зосимов и Булгаков склонились над кабиной голова к голове, разглядывали приборы, стрелки которых застыли на нулях. Тоска, жгучая тоска закрадывалась в курсантские души. Кто однажды поднялся в воздух и почувствовал себя пилотом, того от авиации не отвадить, можно только силком отодрать, как доску от забора.
Вскоре к машинам пришли летчики-перегонщики. Капитан Акназов разрешил вылет.
Инженер эскадрильи встал перед шеренгой самолетов и завертел в воздухе снятой с руки перчаткой — сигнал запускать. Моторчики зарокотали почти одновременно. Все вместе они наделали изрядно шуму.
На рулеже самолет УТ-2 положено сопровождать. Вадим взялся за кончик левого крыла и побежал, когда самолет двинулся к старту. Вадим помогал летчику разворачивать машину, придерживая, когда было нужно, крыло. Не остался без дела и Валька Булгаков: он подскочил к соседнему самолету, бесцеремонно оттолкнул курсанта, сам уцепился за крыло. Десять счастливчиков, которым досталось проводить машины на старт, возвращались, горделиво улыбаясь, сплевывая перемешанную со снегом пыль, хрустевшую на зубах.
Легкие, стремительные машины взлетали парами. Огибая круг над аэродромом, строились. И вот птичьим клином пролетели они над толпой курсантов, набирая высоту, заскользили вдоль стены дымчато-серых гор.
