— Гагарину хорошо — он литейщик, привык стоять у раскаленных печей, — шутил кто-то из товарищей.
— Не беспокойтесь, — усмехнулся стоящий рядом мастер, — все сработано на совесть. В кабине не холодно и не жарко, а в самый раз — двадцать градусов тепла…
— А сейчас, я думаю, никто из вас не откажется посидеть в корабле, — предложил Главный конструктор. — Вот только что нам привезли кресло. Давайте отойдем на минутку, а товарищи поставят кресло в кабину…
Под стеклянной крышей цеха бесшумно заскользила кранбалка. Через несколько минут в кабину космического корабля было опущено пилотское кресло, а к кораблю пододвинули специальную ажурную площадку, поднявшись на которую можно было залезть через люк в кресло.
«— Мы переглянулись, — вспоминает Валерий Быковский. — Никто не решался первым подняться в кабину и сесть в настоящее кресло настоящего космического корабля.
Молчание прервал Гагарин.
— Разрешите? — обернулся он к Сергею Павловичу и, почему-то сняв ботинки, оставшись в одних носках, первым забрался в кабину. «Так вот разуваются, входя в дом, в русских деревнях», — подумалось мне».
Этот символический эпизод запомнили все присутствующие.
Стоявший рядом с Королевым инженер Е. Васильев рассказал, что Главный подтолкнул его локтем и чуть слышно шепнул:
— Вот этот, пожалуй, пойдет первым и в полет…
А Гагарин молча сидел в кресле и не подозревал, что о нем только что сказал человек, никогда не бросавший слов на ветер.
Некоторые участники этой встречи впоследствии говорили, что Главный конструктор чаще останавливал свой взгляд на Гагарине, беседовал с ним дольше, чем с другими.
«— Я почувствовал, — вспоминает Алексей Леонов, — что Главный, хотя и держится со всеми вроде бы одинаково, к Гагарину присматривается внимательнее, чем к нам.
— Ну, Юра, по-моему, выбор пал на тебя! — порадовал я Гагарина, когда мы возвращались…
Он отшутился, но время подтвердило правильность моей догадки».
* * *
Быстро летели дни, до предела наполненные занятиями, тренировками… Случались и потери.
После тренировок на центрифуге у одного из летчиков — Анатолия — врачи обнаружили на спине множественные точечные кровоизлияния (а крутили в то время с двенадцатикратными перегрузками). К дальнейшим тренировкам врачи его не допустили.
В отряде к Анатолию относились уважительно, преклонялись перед его летным, что называется, от бога талантом. Гагарин безуспешно уговаривал врачей: «Он лучший среди нас. Поймите, он будет первым космонавтом».
