Каким-то образом голос доктора Чолфина сумел прорваться сквозь навалившуюся на нее со всех сторон тяжесть, грозящую раздавить ее:
— Миссис Кентвелл? Миссис Кетвелл!
Глаза Дороти-Энн медленно приобрели осмысленное выражение.
— Жизнь — это игра случая, — уныло прошептала она. — А я продолжаю выбрасывать зеро.
— О, дорогая, — сочувственно произнесла Венеция, усевшаяся на край кровати и державшая Дороти-Энн за руку. — Милая моя, мы будем рядом с тобой, мы поможем тебе пройти через все это.
Подруга взглянула на нее затуманенными болью глазами.
— Нет, — грустно отозвалась она. — Мне никто не может помочь. Только не в этом.
Прикрыв рот рукой, доктор Чолфин откашлялся и произнес:
— При сложившихся обстоятельствах, миссис Кентвелл, то, что вы испытываете депрессию, это нормально…
Сердце Дороти-Энн пронзила острая боль. На мгновение мир вдруг неудержимо растянулся, а потом все резко встало на свои места.
— Депрессия! — Она уставилась на врача. — Какая глупость! — произнесла она низким голосом, смаргивая набежавшие слезы. — Черт побери, я потеряла ребенка, и вы только что сказали мне, что другого у меня не будет! Это не депрессия! Я умираю и отправляюсь прямиком в ад!
Он мягко посмотрел на нее.
— Разве вы не понимаете, миссис Кентвелл? Ребенок ни за что бы не выжил. Во всяком случае, мы вовремя обнаружили опухоль яичника. Кроме того, если бы вас не доставили в больницу, вы бы истекли кровью и умерли. В целом, вам вполне можно поблагодарить Бога.
— Поблагодарить Бога! — иронически повторила Дороти-Энн.
— Доктор Чолфин прав, — хрипло вмешалась Венеция. — Ты жива, детка. Жива!
Жива.
— Мой ребенок умер, и насколько мне известно, Фредди тоже погиб! На кой черт мне эта жизнь!
— Дорогая! — Венеция с тревогой взглянула на хирурга, потом на Дороти-Энн. — Милая, у тебя очень много причин продолжать жить. Во-первых, у тебя дети…
Но Дороти-Энн не слушала ее. Она отвернулась к окну и мрачно смотрела в никуда, мимо дурацких серебряных шаров, плюшевых мишек и цветочных композиций, вполне уместных на похоронах какого-нибудь мафиозного дона, смотрела сквозь стекло на кирпичную стену перед ним.
Венеция замолчала и снова взглянула на доктора Чолфина.
Тот кивнул и заговорил:
— Есть и хорошие новости, миссис Кентвелл. Если ваше состояние не ухудшится, то завтра мы вынем катетер и через несколько дней вас выпишем.
— Спасибо, — равнодушно ответила Дороти-Энн.
Не поворачиваясь к ним, она подумала, дрогнув под ударами судьбы:
