— Есть кто-нибудь дома? — поинтересовался мужской голос.
Кто бы ни пришел, его невозможно было разглядеть за гигантской композицией из белоснежных цветов, которую посетитель держал в руках — каллы, тяжелые ветки усыпанных распустившимися цветами орхидей, тюльпаны, огромные пышные розы, лилии, нарциссы, туберозы, ирисы, амариллисы, гиацинты, пролески, «царские кудри» и пионы.
— Мисс Харлоу ушла, — отозвалась Венеция с негритянским акцентом. И театральным шепотом обратилась к Дороти-Энн: — Не видно ни шариков, ни плюшевых мишек. Хватай скорей, пока не унесли.
В палату вошел мужчина и поставил вазу на приставной столик. Это оказался Хант Уинслоу.
— Судя по всему я привез уголь в Ньюкасл[8], — мрачно сказал он, разглядывая батарею цветов, выстроившуюся на подоконнике.
— Вы не привезли уголь в Ньюкасл, — рассмеялась Венеция, — если только не припрятали где-нибудь плюшевого мишку.
— Никаких медведей, — поклялся Хант, подняв правую руку. — И никаких шаров.
— Слава тебе, Господи. — Негритянка встала, освободила место в центре подоконника и попросила Ханта передать ей гигантский букет. — Послушайте, я собираюсь сбегать вниз и выпить чашечку кофе. Вам что-нибудь принести?
Дороти-Энн и Хант покачали головами.
— Можете нагреть мне местечко, — обратилась Венеция к сенатору, подхватывая свою сумку и выплывая из палаты.
— Должен заметить, что мисс Флуд сама деликатность, — заметил Уинслоу, усаживаясь в кресло и стараясь не смять складку на брюках.
— Именно так, — согласилась Дороти-Энн.
— Она выглядит как манекенщица, — сказал Хант.
Свет, льющийся в окно и бьющий из ярких ламп, мог изуродовать кого угодно, но он позволил ей по-новому взглянуть на Ханта. Ее недавний знакомый выглядел еще лучше, чем запомнилось Дороти-Энн. Освещение на вечере лишило его природного здорового вида и свежести лица.
Он был в самом расцвете сил, и каких!
Хант выглядел моложе своих тридцати пяти благодаря упругой коже и хорошему цвету лица. Темно-голубые глаза и кривая ухмылка выражали юмор и озорство, а явственная сексуальная привлекательность заставляла вас вспомнить об апельсинах и серферах. Этакий парень, с которым хорошо отправиться босиком погулять по пляжу, брюки закатаны, ботинки связаны за шнурки и перекинуты через шею. Его выбеленные солнцем волосы наверняка пахнут свежестью. А на губах ощущается привкус страсти.
— Венеция стала одним из главных открытий Эйлин форд, — ответила Дороти-Энн. — Десять лет назад она украшала собой почти каждую обложку журнала «Вог».
