Когда санитары вышли, Венеция подошла к кровати и встала там, глядя вниз. Казалось, что Дороти-Энн просто спит. Ее золотистые волосы разметались по белой подушке, она выглядела маленькой, хрупкой, бледной, по-детски беспомощной.
И вдруг ее глаза широко открылись. В них притаился страх, взгляд расфокусирован, аквамарин лишь подчеркивал ее бледность. Она медленно повернула голову на подушке. Ее рука метнулась к Венеции.
— Самый плохой сон, — хрипло и невнятно сказала Дороти-Энн.
— Привет, малышка, — шепнула Венеция. Она пожала пальцы подруги. Рука была горячей, липкой и слабой. — Как ты себя чувствуешь?
Дороти-Энн уставилась на нее.
— Мне снилось, что пришел Фредди и унес моего ребенка! Он сказал, что я никогда их не увижу!
— Шшш, — успокоила ее Венеция. — Это всего лишь плохой сон.
— Плохой сон, — медленно повторила Дороти-Энн. — Лишь плохой сон?
— Правильно, моя сладкая. Только это.
Глаза Дороти-Энн начали закрываться.
— Всего лишь плохой сон, — пробормотала она и, снова погружаясь в дрему, вдруг осознала, что уплывает назад, сквозь годы, в другое время, в другое место и к той необыкновенной женщине, которой она обязана всем…
Прабабушка Дороти-Энн вошла в этот мир, где все было против нее.
Женщина.
Рожденная в бедности.
Осиротевшая в шесть лет.
Выросшая в суровом юго-западном Техасе, где меньше всего шансов на успех.
Но она осмеливалась мечтать.
И начав с обыкновенного дома, где сдавались комнаты в наем, пройдя через тяжелые испытания Великой Депрессии, эта леди основала империю.
Ее звали Элизабет-Энн Хейл, и все в ней было необыкновенным.
Империя, охватившая шесть континентов. Состояние, созданное своими руками, благодаря которому она стала самой богатой женщиной в мире. Добавьте сюда ее долгожительство, мужа, вошедшего в «Социальный регистр» Нью-Йорка и четверых детей, и вы получите династию. Устремленную вверх, прочно стоящую в обществе, для которой мир — это всего лишь шахматная доска. И еще эта ее внешне не стоящая никаких усилий магическая способность увеличивать свое состояние. К моменту рождения правнучки Элизабет-Энн в полном одиночестве управляла империей, оказавшейся богаче многих государств. О ее власти ходили легенды, а имя стало синонимом роскоши. Она общалась с президентами, премьер-министрами, диктаторами, кинозвездами, художниками, балетными танцовщиками и членами королевских семей. Она пользовалась таким влиянием, что банкиры, политики, послы и высокие чины духовенства искали ее благосклонности.
