Как не было сил у него порвать преступную связь с баронессой, так точно не решался он прямо и честно заявить в глаза жене об этой связи, серьезной и неразрывной, существование которой разъедало под корень супружескую жизнь.
Как посмотрит он в светлые, чистые, честные глаза его жены, когда они затуманятся слезами, как нанесет он такой смертельный удар этому хрупкому, когда-то любимому им существу.
«Ты будешь ее убийца!» — шептал ему какой-то внутренний голос.
Пашков трепетал.
«Подлец и трус!» — посылал он мысли по своему адресу.
Эта двойственность его нравственного «я» мучила его до физической боли.
Но это были лишь минуты просветления. Но что он мог с собой сделать? Он безумно любил эту самую женщину, и никакие силы не могли отвлечь его от нее. Он видел ее глазами, говорил ее устами и не хотел верить никому, кроме нее.
Бывали такие минуты, когда он становился гадок самому себе за рабство, за то слепое доверие, пользуясь которыми, эта женщина делала с ним, что хотела. Но такое сознание приходило редко и не приносило ему пользы.
— Что же дальше, что же дальше? — повторял он, ворочаясь на кушетке. — Возможно ли, чтобы это всегда так продолжалось? Не устану ли я разыгрывать роль верного мужа и входить в сделки со своею совестью?
В соседней комнате послышались шаги.
— Кто там? — спросил он.
— Вам письмо барин! — отворяя дверь, сказал лакей.
Он быстро схватил с подноса письмо и, отослав слугу, разорвал конверт. Какой-то инстинкт подсказал ему, что это письмо от Тамары, и он не ошибся.
«Cher Joseph, — писала она, — что это значит, что ты уже два дня не бывал у меня. Я больна и скучаю. Надеюсь, ты не откажешься быть у меня сегодня вечером. Жду тебя к десяти часам. Тамара».
— Конечно, не откажусь! — громко сказал он, прижимая к губам записку и с наслаждением вдыхая знакомый ему запах ландышей.
«А Вера?» — мелькнуло у него в голове. Он вынул часы.
— Сейчас обед, а потом остается три часа до десяти, я не пойду читать в кабинет, я проведу их с женой.
Успокоив себя таким образом, он отправился в столовую. Сидя за столом, Осип Федорович как можно равнодушнее, мельком уронил:
— Я получил письмо от одного из моих пациентов, он просил меня навестить его сегодня вечером.
Сказав эту ложь, он замолчал, ожидая, что ответит ему его жена.
— Что же, конечно, иди, если только ты не очень устал! — спокойно заметила она.
После этого ответа они оба почти не говорили до конца обеда. Он оставил свое намерение сидеть с женой и ушел к себе.
