— Пока у него дом, он не разорен. В законченном виде это сооружение стоит не меньше миллиона долларов. А миллион — это те деньги, с которыми всегда можно начать новое дело.
— В случае, если ваше жутковатое предсказание сбудется и с Маргаритой действительно что-то произойдет… Кому достанется дом со всеми прилегающими постройками?
— У Объячева где-то есть сын от первого брака… Вроде, мальчик вырос шустрым, в папу… Как-то он был здесь. Походил по этажам, поусмехался в усы и уехал.
— Сегодня за столом во время обеда, прекрасного, должен сказать, обеда…
— Спасибо, — кивнула Вохмянина. — Но это были пельмени, казенные пельмени, между прочим.
— Так вот, за столом собралось человек пять-шесть, не помню…
— Что-то около этого.
— Вас не смущает, что половина из них может оказаться убийцами? Другими словами, половина из них наверняка убийцы, правда, пока не разоблаченные.
— Я уже ответила на этот вопрос. Накрывая на стол, я считала, что все они убийцы. Скажите, Павел Николаевич… Вот в вашей деятельности, непростой, суровой и так далее… Было какое-нибудь решение, ваше решение, которое привело к смерти человека?
— Знаете, как-то не задумывался…
— А если задуматься?
— Допускаю такую возможность… Когда я выхожу на след преступления, среди участников начинаются разборки.
— Это уже подробности, — усмехнулась Вохмянина.
И в этот момент в кармане Пафнутьева тонко запищал сотовый телефон. Он некоторое время колебался, стоит ли откликаться и рвать нить разговора, или все-таки ответить…
— Кто-то вас ищет, — подсказала Вохмянина, и Пафнутьев вынул телефон из кармана.
— Слушаю, — сказал он.
— Шаланда в эфире! — услышал он радостный голос.
— Судя по тону — у тебя победа?
— Да! — орал в трубку Шаланда. — Победа, Паша, полная и бесповоротная.
— Поздравляю!
— Вулых задержан. В трехстах километрах от города. И при нем миллион долларов.
— Не понял? — осел Пафнутьев на своем стуле.
— Повторяю для тугоухих, у Вулыха, в его спортивной сумке обнаружен наличными, в пачках, стодолларовыми купюрами… Миллион. Как это тебе, Паша, нравится?
— Поделишься? — усмехнулся Пафнутьев.
— Не получится, Паша! Там десяток свидетелей! И все поставили свои подписи. Во, дурье, а? Ну, ладно, Вулых уже у меня. Захочешь поговорить, приезжай.
— Приеду, — сказал Пафнутьев, и едва отключился от связи, как телефон запищал снова. На этот раз его разыскивал анатом. Пафнутьев сразу представил толстые очки с зеленоватыми стеклами, красные шелушащиеся руки, скорбный взгляд человека, который всегда сообщает людям что-то чрезвычайно печальное.
