Только их главарь отличался отменным здоровьем и осмысленным взглядом, что давало маленькую надежду. Но…
– Еще вот что скажу. Та, которую ты назвал старой ведьмой, – моя мать. А что касается веселья, то оно состоится. Мы будем от души веселиться – точно так же, как и ты, Венцель Марцел, веселился, когда пять месяцев назад колесовал ее старшего сына, а значит, моего брата.
– Ты говоришь о тех разбойниках… – бюргермейстер не закончил. От сильного удара ногой в грудь у него перехватило дыхание.
– В этой проклятой жизни, среди этих лесов, этого неба и человеческой злобы каждый рождается для того, чтобы стать разбойником. Мы все – исчадия ада. Вот только волк не загрызет волка. А человек, играя с придуманными им законами, убивает придуманной справедливостью другого человека. Эти ваши законы сделали людей врагами. Они дали право называть одних разбойниками, а других – законниками, хотя последние ничем не отличаются от первых. Я вернулся с войны и нашел свою мать в лесу. Старуху выгнали из дома, так как ее сына колесовали за разбой. Из нее сделали разбойницу.
– Я дам выкуп за себя и своих людей, – дрожащим голосом предложил Венцель Марцел.
Главарь выпрямился и, засмеявшись, ответил:
– Это пусть благородные рыцари и власть предержащие господа берут выкуп. Нам не нужны ни серебро, ни золото. Куда бы мы ни пришли с ними, нас тут же схватят и в лучшем случае повесят. Мы живем одним днем. И даже половиной дня. И даже мгновением, когда хорошо нашим проклятым телам.
Оборванцы согласно закивали и стали воинственно размахивать дубовыми палками и кухонными ножами.
– А нам будет хорошо…
С этими словами главарь нырнул в повозку. Сразу же раздался крик Эльвы, и после недолгого сопротивления разбойник вытащил девушку за волосы. Крик радости и плотского счастья поднял на крыло птиц и заставил замереть зверьков.
– Какое ангельское личико, – сладко протянул один из стариков.
– А есть у нее крылышки? – еще слаще спросила стоящая рядом с ним старуха.
– А это мы сейчас узнаем, – смеясь, ответил главарь и рванул с груди Эльвы шемизетку[7].
Девушка молча забилась в руках разбойника, но тот крепко схватил ее за мауатр[8]. Эльва вскрикнула и отшатнулась от насильника. Платье треснуло, оставив в руках главаря кусок валика.
– Сынок, не рви одежду. Она мне пригодится. Такая одежда стоит двух коров, – озабоченно наблюдая за происходящим, попросила мать разбойника, и тот покорно согласился:
– Вся ее одежда – твоя.
