— Он очень хороший человек. Ты помоги ему, пожалуйста, — еще раз мягко попросила журналистка. — Его у нас за полоумного считают. А я думаю, что без таких полоумных мир давно превратился бы в свальную яму. У него жена два года назад без вести пропала. Со станции шла. Никаких следов. Правда, не сильно и искали. Так он до сих пор судится, чтобы ее умершей не признавали. И ни на кого даже не глядит. А мог бы, невест у нас хватает.
Это напомнило Золотову историю собственной семьи, которой он решил поделиться с Настей. Когда его отец, опытный геолог, не вернулся из экспедиции, мама тоже отказалась верить, что он пропал навсегда. Даже десятилетний Слава понимал, что отца больше нет — в тайге выжить одному практически невозможно. Раз через несколько дней к людям не вышел, значит, погиб. А мама до сих пор ждет. Сколько лет уже телефон городской на себя не переписывает. Каждый месяц получает квитанцию на имя отца, и ей кажется, что он жив. Тоже больше замуж не вышла. Слава с сестрой одно время мать уговаривали, просили здраво взглянуть на вещи, а потом перестали. Раз ей так лучше, то пусть думает о нем как о живом. Рассказывая историю своей семьи, Золотов вдруг вспомнил о матери. Черт, к ней же цветоводы наведывались наверняка. Но маму просто так не возьмешь. Даже с пистолетом. У мамы батин карабин скучает на антресолях. И цветоводы должны были свалить посрамленными. Иначе Овалов бы сообщил.
Свои мысли о цветоводах и карабине Вячеслав Андреевич, разумеется, оставил при себе. Он остановился на берегу заросшего камышом и осокой пруда. В пруду надрывно квакали лягушки. Над пахучей застоявшейся водой носились блестящие стрекозы. Солнце слепило, поэтому повлажневшие от воспоминаний глаза легко можно было оправдать ярким светом.
Настя тоже поделилась семейными воспоминаниями-ценностями:
— А мой дед художником был… Одно время храмы расписывал. Еще при Советском Союзе. Его как-то в райком комсомола вызвали и предъявили — как так, ты, атеист, комсомолец, занимаешься таким мракобесием? Тебя для этого в Академии художеств учили? А дед просто ответил — есть всего два пути: разрушать храмы или восстанавливать. Я предпочитаю восстанавливать… Я, кстати, тоже… А ты?
Она посмотрела ему прямо в глаза, но не как следователь на допросе. А как-то по-детски. Рассчитывая только на положительный ответ.
— Конечно, — соврал Вячеслав Андреевич, ничего в своей жизни пока не восстановивший, кроме разбитого бампера своего кабриолета. Да и то руками механика.
