«Нет, мы всегда оставляем, иначе слишком холодно, даже если сверху пижама». Мне было смешно ощущать на себе два слоя одежды в постели.
Мейнт и я должны были спать в одном алькове. Я отодвинулся как можно дальше к стене, оставляя больше места для него.
Стена была вся в трещинах. Голоса в комнате слышались отдалённо, словно кто-то шептал на ухо…
Будучи глубоко погребённым под одеялом, в тепле и спокойствии, мной полностью овладели мысли и не давали заснуть, с широко открытыми глазами я думаю о доме. И все же это счастливый момент дня: я больше ни с кем не хочу говорить и никого видеть.
Я лежу в защищённой и безопасной темноте, и никто не придет больше, чтобы снова отвезти меня в другое место, и это тёплое место и есть сейчас мой дом.
В соседнем алькове спят три девочки, в углу комнаты у окна место родителей.
«Ты лежишь на месте Попке, — говорит Мейнт, — он теперь спит на чердаке. Там больше воздуха».
Мы прислушиваемся к голосам в комнате. Злится ли Мейнт, что я занял место его брата?
Я пытаюсь разобрать слышимые голоса, иногда хриплые, иногда грубые.
«Завтра я иду в школу. Это обязательно, сказала Хейт. Школа начнётся заново».
Школа… Я никогда не думал, что я должен буду ходить в школу; что учёба, как работа, пойдёт своим чередом, неизменно, также как и дома.
Когда погас свет в комнате — это явно сделала женщина, стало так темно, что можно было эту темноту пощупать, стали слышны вздохи тут и там, скрипы и шорохи из другого алькова и угрожающее крещендо ветра снаружи дома.
Я плыл в маленькой лодке в незнакомом море, попал в темный тоннель и по нему удалялся всё дальше и дальше от знакомой, изведанной мной земли.
Посреди ночи я испуганно проснулся. Потребовалось время, прежде чем я понял, где нахожусь.
Я стал мечтать о доме, о маме, свернувшись калачиком в нише этого сельского дома и закрыв лицо руками.
Вот отец стоит у окна, и я вишу над ним, паря в воздухе. Он пытается меня поймать, но каждый раз, когда его руки почти дотягиваются до меня, я уворачиваюсь.
«Ты должен быть в автомобиле Фрица», — восклицает он, и я увидел, что «Фриц» стоит внизу у дверей и, улыбаясь, машет нам в ответ. Моя мама бросается на балкон и берет меня, как воздушный шарик за веревочку, и я оказываюсь под защитой её рук. Мы оба плачем и моя одежда становится мокрой от слёз…
Я опять проснулся. Рядом со мной, тяжело дыша, будто страдая от нехватки воздуха, спал чужой мальчик.
В алькове было очень душно, пространство было заполнено спёртым воздухом: я должен был выйти, иначе я бы задохнулся.
