Когда наш пенал «Ф-1, Ф-3» находился в полной комплектации, то на старших товарищей можно было ставить, что на лошадей во время скачек. Прямо-таки захватывающая конкурентная борьба разворачивалась на дистанции от столовой до вожделенного объекта в нашем кабинете. На время адмиральского часа этим объектом становился еще не очень старый, хоть местами и продавленный диван замечательно оранжевого цвета. Иногда я заражался азартом, болея за «лошадь», на которую ставил про себя, не осмеливаясь это делать вслух. Это было потрясающе — наблюдать, как после обеда кто-нибудь из наших флагманов, на все сто оправдывая наименование своей должности, стремительно врывался в кабинет и с видом лидера сезона плюхался на диван! Удовлетворенно. Плашмя. С размаху. Лидер «скачек» принимал горизонтальное положение и сразу не «отбивался», а с довольным видом, изнывая от нетерпения, ждал своего «заклятого конкурента», чтобы добить издевательским приколом, типа «Загнанную лошадь неплохо было бы пристрелить» или «А как я тебя на повороте обошел?». И только после получения садистской сатисфакции мирно задремывал, сладко, иногда и с храпцой. Подавляющее количество единоборств выиграл Леонид Иванович и, как я понимаю, с подачи Виктора Григорьевича, который слегка подыгрывал Скубиеву, ибо по званию и по возрасту был моложе.
В случае же отсутствия матерых «зубров» награду в виде места на вожделенном оранжевом диване безоговорочно получал Виктор Плетнев. Не видя в моем лице конкурента вообще, он с видом помещика, реализующего право первой ночи, не спеша и без суеты занимал его. Лично я на этот приз не претендовал, даже когда в кабинете оставался в одиночестве. И не из-за моего почтительного отношения к оранжевому трону-дивану, и не из-за боязни осквернить ложе старших товарищей, а просто не имел привычки спать днем.
Кроме оранжевого дивана, главного и абсолютного кубка «конных бегов», в нашем кабинете, вмещавшем четверых, были награды хоть меньшего, но тоже призового достоинства — три письменных стола, и отнюдь не выдающегося, а обыкновенного грязно-желтого цвета. Понятное дело, что первые два приза были распределены между двумя флагманами. Так получилось, что я в кабинете появился раньше Плетнева, поэтому приз бронзового достоинства считался моим. И как мне казалось, Виктор не особо претендовал на бронзу, так как в это же время и на законных основаниях, под вполне благовидным предлогом, безраздельно обладал главным кубком. При этом он продолжал играть роль помещика на своем оранжевом ложе, иногда даже «зорко» подремывая при Леониде Ивановиче, пока он по рабочей необходимости не пресекал эту служебную «вакханалию». Так как я по натуре не узурпатор, то свой грязно-желтый стол при необходимости уступал Виктору Плетневу без пререканий и оговорок.
