После обеда личный состав как бы был свободен, но опять-таки это вдвойне условная свобода, так как, во-первых, в открытом море или океане, да еще на глубине от ста до двухсот метров о свободе говорить не приходится, а во-вторых, для свободных смен предусматривались занятия по специальности.
Я нес дежурство вахтенным первого отсека. В мои обязанности — кроме наблюдения в первую очередь за состоянием торпед и торпедных аппаратов — также входил контроль различных приборов и механизмов, находящихся в отсеке. Через каждые полчаса я осматривал отсек, проверял системы пожаротушения, наличие в них положенного давления, отслеживал показания глубиномера, так как по концевым отсекам хоть и грубо можно было установить наличие дифферента и т. д. Осмотр отсека завершался докладом на ГКП: «Первый отсек осмотрен — замечаний нет. Трюм осушен, освещен. Давление ЛОХ, ВПЛ и газовый состав воздуха в норме. Вахтенный первого отсека мичман Ловкачев».
Здесь: ЛОХ означает «лодочная объемная химическая», а ВПЛ читается как «воздушно-пенная лодочная» — системы пожаротушения.
Должен заметить, что у нас на борту было всего двадцать электрических торпед: шестнадцать штук калибра 53 сантиметра САЭТ-60М (самонаводящаяся акустическая электрическая торпеда образца 1960 года, модернизированная), СЭТ-65 (самонаводящаяся электрическая торпеда образца 1965 года) и 40-сантиметровых в количестве четырех единиц, которые являлись приборами помех — МГ-14 (самоходный прибор гидроакустических помех «Анабар») и имитаторами ПЛ — МГ-44 (самоходный гидроакустический имитатор ПЛ «Корунд-1», прибор с магнитной записью шумов нашей подводной лодки). Эти электрические торпеды в отличие от парогазовых считались менее опасными в обращении, ибо не имели таких агрессивных топлив и окислителей, как перекись водорода, кислород, бензин, керосин. Они лежали в торпедных аппаратах и на стеллажах большими кусками железа, почти восьмиметровой длины и круглого сечения, и особого ухода за собой не требовали.
На вахте запрещалось делать все за исключением того, что способствует повышению или поддержанию боеготовности корабля. Поэтому такие вещи, как сон или даже чтение художественной литературы, были недопустимы. Но поощрялось чтение вахтенных и эксплуатационных инструкций, а также прочей литературы исключительно служебного характера. В общем, было запрещено заниматься, как было написано в инструкции «…всем, что отвлекает или может отвлечь от несения вахты». Тем не менее народ как мог приспосабливался к окружающим его условиям и обстановке с учетом специфики своего боевого поста. Тяжелее всех было тем, кто нес службу не в гордом одиночестве, а хоть в каком-то коллективе, особенно на главном командном пункте (ГКП) в третьем отсеке. Ведь кроме командования там в любую секунду мог появиться старший по походу представитель командования штаба дивизии, а то и флотилии. Зато, если что, то на миру и смерть красна.
